— Звучит, как будто я продаю себя. А я из тех старомодных дам, для кого в замужестве важны чувства. В идеале — даже любовь.
Алекс вздернул подбородок.
— В вас заговорил циник.
— Циник?
— Конечно. Вы сами-то верите в то, что говорите? Лично я вижу, что нет.
— Во что я верю, вас не касается, — резко ответила Милли. — И я отвечаю вам отказом.
— Но почему? — спросил Алекс, специально придав голосу нарочитую мягкость.
— Почему? — переспросила Милли.
Она выглядела так, будто ее загнали в ловушку. Алекс видел, как учащенно вздымается ее маленькая грудь. Локон каштановых волос выпал из ее затянутого сзади хвоста, придав ее лицу совсем другой вид. Алекс с удивлением обнаружил, что теперь эта девушка ему симпатична. До того как он сделал ей предложение, она выглядела по-другому.
— Да, почему, — повторил Алекс. — Почему вы даже не подумаете над моим предложением? Вы даже не спросили о природе наших потенциальных отношений.
— Вы уже поведали мне об их природе. — Милли сделала ударение на последнем слове.
— Это вы так намекнули на секс?
Милли глубоко вздохнула и закатила глаза.
— Господи, да.
— А вы против секса с собственным мужем?
— Я против того, чтобы выходить замуж за незнакомцев.
— Но женщины веками выходят замуж за незнакомых мужчин.
— Я не выйду за вас замуж, — отрезала Милли. — Простите, но на этом точка.
— Пять миллионов евро заставят вас передумать?
Рот Милли открылся сам собой. Она закрыла его, но он открылся снова. А еще Милли не знала, что ее глаза могут так округляться.
— Это очень большие деньги, — только и смогла выдавить она.
— Вот именно, — ответил Алекс и гордо поднял подбородок. — Теперь вы готовы обсуждать условия?
Милли стиснула зубы.
— Думаете, я передумаю ради денег? Это просто оскорбительно.
— Финансовая стабильность, — напомнил Алекс. — Это серьезный стимул.
— Я не настолько люблю деньги.
И вновь в ее голосе послышалась обида. Словно он разбередил в ней старую рану. История принимала очень увлекательный поворот.
— Я знаю, что вы не настолько любите деньги.
— И я не продаюсь.
— Это я тоже знаю, поэтому мне так обидно это слышать, — сказал Алекс понимающим тоном. — Как-никак речь о том, чтобы быть моей женой. Женой, мисс Джеймс, а не любовницей.
Милли качала головой из стороны в сторону.
— Учитывая тему разговора, вы можете называть меня просто Милли.
В воздухе окончательно запахло победой. Алекс с самого начала знал, что она согласится. Милли не убежала от него, не дала ему пощечину. Он знал, что рано или поздно эта крепость падет.
— Замечательно, Милли. Может, присядете?
— Спасибо.
На дрожащих ногах Милли подошла к одному из мягких кожаных кресел и медленно опустилась. Ее ноги теперь были скрещены, ладони лежали на коленях. Алекс снова беседовал с английской аристократкой.
— Вы можете включить свет? — попросила она. — Я вас еле вижу. И я ни разу не видела вас вблизи. Согласитесь, это странно при таком-то разговоре.
Алекс вздохнул и скрестил руки на груди.
— Я не люблю свет.
— Вы к тому же еще и вампир?
Она начала с ним шутить. Еще один хороший признак.
— Я не вампир и не оборотень. — Алекс повернулся к ней так, чтобы Милли не видела одну сторону его лица. Ту другую. Худшую. — Я включу свет, когда мы обсудим пару деталей.
— Почему я? — спросила Милли.
— Потому что вы здесь, — ответил Алекс, как будто ответ и без того витал в воздухе. — Вам нравится мой дом и этот остров. К тому же мой помощник Янис очень хвалил вас как домработницу.
— Янис обо мне докладывал?
— Исключительно по работе.
— Вот как, — ответила Милли, как будто успокоившись. — Янис и его жена очень добры ко мне.
— Приятно слышать. С Янисом мы, можно сказать, друзья.
Все складывалось как нельзя лучше. Милли нравилось здесь жить, и ей нужны были деньги. Оставалось понять главное: станет ли она спать с ним, увидев его лицо?
— Неужели слов Яниса достаточно, чтобы взять меня в жены? — спросила Милли.
— Да.
— Вы серьезно? — Заснувший в ней циник пробудился снова. — И вам все равно, что вашей жене нравится, а что нет? Есть ли у нее чувство юмора или чувство собственного достоинства? Какой матерью она станет вашим детям?
Алекс поджал губы.
— Думать об этом — для меня большая роскошь.
Повисла долгая пауза. Милли не говорила ни слова, и Алекс видел, как чувства одно за другим меняют ее лицо. Вот страх, вот нерешительность, вот интерес. А вот что-то еще. Что-то тяжелое, мрачное. Может быть, чувство вины. Воспоминание о чем-то печальном. Его предложение открыло в ней старую рану, это понятно. Теперь предстояло узнать, кто и как нанес ей эту рану.
— Почему наследник? — спросила наконец Милли. — Признаться, звучит немного старомодно.
— Звучит как раз логично. Мне нужен ребенок, которому я передам свой бизнес.
— Сын?
— Или дочь. Не имеет значения.
Милли откинулась на спинку кресла. Глаза ее сузились.
— Должно быть что-то еще, — сказала она. — Вы чего-то недоговариваете.
— Если у меня не будет наследника, — продолжил Алекс, — то бизнес перейдет моему сводному брату. Который пустит все наследство под откос в первый же месяц.
— Но бизнес — это не титул. Почему он должен перейти именно сводному брату?
Алекс мысленно досчитал до десяти. Нужно было как-то успокоиться — воспоминания уже атаковали его в полную силу. Кристос, такой бледный и слабый. Худая рука, тянущаяся к нему. Умоляющий голос. И Эцио — пьяный в ночном клубе. Эцио на все плевать. Он и не думает прощаться с родным братом.
— Потому что мой отчим включил это условие в завещание, — негромко проговорил Алекс. — Этот бизнес изначально принадлежал ему. Он завещал его мне, уже будучи при смерти. Но в завещании есть пункт о моем наследнике. Если у меня не будет детей, все перейдет к сыну моего отчима. Моему сводному брату Эцио.
— Простите, но это уж совсем старомодно.
Алекс склонил голову набок.
— В Греции сильны семейные традиции.
— Но речь о вашем отчиме, — заметила Милли. — Вы не кровные родственники.
— Он был мне как родной отец, — с грустью ответил Алекс.
