Мысли Милли понеслись, как лошади на скачках. Мечтой Анны было поступление в престижную музыкальную школу Рима. Но там никогда не было мест. А у них никогда не было денег. Карлос не платил, потому что не хотел, а Милли — потому что не могла. Даже сейчас, со своим щедрым жалованьем.
— Анна, это здорово, но…
— Я знаю, это дорого, — аккуратно перебила сестра. — Но тебе не нужно оплачивать всю сумму. Я нашла учеников, которых буду обучать игре на скрипке. Это не много, но это все же кое-что.
— О, Анна. — Милли понимала, как ничтожно мало можно заработать на уроках скрипки. Но разбивать мечту сестры она не станет. — А что сказал Карлос?
— Я не буду ему говорить.
— Да, но…
— Подпись я подделаю, — ответила Анна, не дослушав. — Я постоянно расписываюсь за него в отчетах по опеке. Домой я буду возвращаться, как обычно, так что он ничего не заметит. Вопрос лишь в деньгах.
— Дай мне немного подумать.
Слезы уже застлали глаза Милли. Она сделает все, чтобы мечта Анны осуществилась. Эта девочка уже столько пережила для своих юных лет. Милли было страшно подумать, какие аморальные сцены будет видеть сестра, если останется жить с Карлосом.
Значит, нужно что-то делать.
— Спасибо, Милли, — тихо сказала в трубку Анна. — Я очень ценю твою помощь.
— Но я ничего не могу обещать. — Как сложно было произносить эти слова, ведь Милли хотелось пообещать Анне все. — Пришли мне стоимость, а я посчитаю.
На самом деле считать было бессмысленно. Милли уже знала, что вряд ли потянет оплату академии.
«Но ты можешь получить пять миллионов евро».
— Хорошо, — протянула Анна в сомнении. — Но им нужно ответить до конца недели.
Милли зажмурилась так сильно, как могла. Она отчаянно хотела воплотить мечту Анны в жизнь. Но настолько ли отчаянно, чтобы стать женой Алекса Сантоса?
— К вам гостья, господин Сантос.
Алекс нахмурился, услышав в селекторе голос секретарши.
— Но я не принимаю посетителей, — ответил он резко. — Вам это прекрасно известно.
Все сотрудники его офиса в Афинах действительно знали, что босс не терпит незапланированных встреч.
— Да, но… — Секретарша говорила неуверенно, как будто что-то выпрашивая. — Но эта девушка настаивает, чтобы…
— Настаивает на встрече со мной? — перебил Алекс. Но кто, черт возьми, это может быть? — Скажите ей, что меня нет.
— Она говорит, что она ваша невеста, — сказал голос секретарши в селекторе. — Простите, сэр. Вы не давали указаний на такой случай.
Алекс сомневался, верно ли он расслышал. В душе вдруг затеплилось что-то вроде надежды. Это может быть только Милли. Значит, она передумала и…
И прилетела к нему в Афины? Нет, такое вряд ли возможно.
— Скажите, пусть зайдет, — распорядился Алекс и поспешно встал с кресла.
С трудом справляясь с эмоциями, он подошел к окну, протянувшемуся от пола до потолка. С тех пор как он покинул Наксос, Алекс испытывал самые противоречивые чувства. Разумом он понимал, что отказ Милли — не повод для расстройств. И все же Алекс был расстроен. Он искренне хотел, чтобы Милли стала его женой. Он желал ее с такой силой, что это пугало. Все эти ночи он представлял, как могла бы пройти их первая брачная ночь, но…
Но для Милли их брачная ночь была бы испытанием на стойкость, а не ночью пылкой страсти.
Стоя спиной ко входу и глядя на крыши центра Афин, Алекс услышал, как дверь его кабинета два раза щелкнула. И вот он почувствовал присутствие Милли. Это могла быть только она.
— Господин Сантос, — негромко сказала Милли.
— Алекс, — поправил он.
Он не повернется к ней. Зачем напоминать о своем уродстве? Его шрамы и так, наверное, снятся ей в кошмарах.
На несколько долгих секунд в кабинете повисла тишина.
— Я еще раз обдумала ваше предложение, — сказала Милли уже более решительно. — Если оно еще в силе.
Алекс продолжал смотреть на центр древнего города. Сердце в груди колотилось так, что не выдать волнение голосом было невозможно.
— Оно в силе.
— Алекс, тогда… — Ее голос дрогнул то ли от страха, то ли от отвращения. — Тогда я согласна быть вашей женой.
Чего она больше боялась — его власти над ней или шрамов на его лице? Или и того и другого? В конце концов, он сам не оставил ей шансов поступить иначе.
— Что заставило вас передумать? — спросил Алекс, не поворачиваясь.
— Пять миллионов евро, — честно ответила Милли. — Моей сестре очень нужны деньги.
Итак, она отдавалась судьбе. Подписывала себе смертный приговор. И ради чего? Разумеется, ради сестры. Других причин быть не может. Ради сестры она готова терпеть мужа-урода. Но именно это он ей и предлагал. Тогда откуда вдруг эта колкая боль в сердце?
— Очень хорошо, — ответил Алекс со всем спокойствием, на которое был способен. — Тогда мы подпишем брачный контракт. После чего незамедлительно поженимся.
— Незамедлительно? — переспросила Милли.
— Мы больше не можем терять время. Я вам говорил, что мне нужен наследник. Так что завтра утром вы пройдете медосмотр.
Алекс слышал, как Милли ахнула. Ну и что? Ему все равно.
— Но нам так много нужно обсудить, — еле слышно проговорила Милли.
— Например?
Теперь он слышал, как она затрудненно сглотнула. И представил себе ее белую тонкую шею, затем — округленные от удивления глаза. Маленькую грудь, поднимающуюся в учащенном дыхании.
— Много чего, — ответила Милли. — Как мы будем жить, как общаться. Какие могут быть опасности.
— Опасности? — неожиданно громко переспросил Алекс.
— Я отдаю свою жизнь в ваши руки. Мне нужны гарантии.
— Гарантии у вас будут.
— Вы могли бы ко мне повернуться? — Эти слова как будто сами сорвались с губ Милли. В них явно слышалось требование и в то же время обида. — Мне неприятно разговаривать с вашей спиной.
Алекс до боли поджал губы, с желчью обиды сглотнул напрашивавшийся ответ. «Ты же не хочешь смотреть мне в лицо». Но он не опустится до таких слов. Вместо этого он развернулся на пятках лакированных ботинок и посмотрел на Милли.
— Вот я во всей красе. — Лицо Милли было бледным, глаза округлены. Алекс видел, как она переводит взгляд с одной стороны его лица на другую. — Перейдем к обсуждению?
— Да, — тихо ответила Милли и, подойдя к одному из кресел, опустилась в него.
Сомнений уже не было — она станет его женой. Но Алекс почему-то не чувствовал себя победителем. Он видел, как дрожат руки Милли на ее коленях. Видел, с какой опаской она смотрит на правую часть его лица.
