— Если оплата достойная, то мне это кажется удивительной возможностью. — Он достал охлажденное шампанское и два бокала. — Хватит переживать, что ты недостаточно хороша. Она бы тебя тогда не пригласила.
— Но я никогда не работала над такими крупными проектами. У Ника есть парень, который работает над биографией его отца и написал уже семь других. Я спросила, могу ли списать у него. Роуэн рассмеялась и ответила, что именно поэтому и хочет работать со мной. Что у нас общее чувство юмора и она достаточно доверяет мне, чтобы рассказать о детстве. Думаю, не всегда у них с матерью были хорошие отношения, и ей нужен кто‑то, с кем она сможет сохранить баланс между правдивостью и нежеланием опорочить мать.
Тревис открыл бутылку, над которой повисло небольшое облачко, и разлил пузырящуюся жидкость по бокалам.
— И она выбрала тебя. Отлично. Я горжусь тобой.
Не услышав ответа, он посмотрел на Имоджен. В ее глазах стояли слезы.
— Правда?
Неужели никто не говорил ей, что гордится ею? Никогда?
— Да. — У него перехватило дыхание. — Очень.
Они чокнулись, и переволновавшаяся Имоджен отпила такой большой глоток, что чуть не поперхнулась.
— Есть одна проблема, если я соглашусь. — В ее голосе звенело напряжение.
«Если».
— И какая? — Грудную клетку сжимало все сильнее.
— Мне придется часто ездить в Грецию, особенно поначалу. Она не против того, чтобы я работала здесь, но там нужно перебрать много материала. Письма и фотографии. Афиши и прочие памятные вещи. График поездок достаточно гибкий, чтобы я вернулась к открытию отеля во Флориде. Если ты все еще хочешь, чтобы я на нем присутствовала. — Последние слова она выговорила практически шепотом.
— Ты уезжаешь.
— В конце недели Роуэн увозит детей обратно в Грецию и хотела бы взять меня с собой, чтобы я начала работу, пока она будет там. Поэтому я и хотела сперва поговорить с тобой.
Они ничего не обещали друг другу, и поэтому он не имел права чего‑то у нее требовать. Тревис опустил руку в карман, и бриллиант на обручальном кольце впился в его ладонь.
— Когда я подпишу контракт… аванс очень щедрый… я смогу найти достойную квартиру.
— Тебе не обязательно это делать, — вырвалось у него.
— Ты не хочешь, чтобы я ушла теперь, когда есть такая возможность?
— Нет. Я хочу, чтобы ты была здесь.
— Правда? — Она неуверенно улыбнулась.
— Конечно. — Его раздражала собственная уязвимость. — Иди сюда.
В нем поднимало голову чудовище, готовое биться за право обладать этой женщиной.
И она с готовностью отдавалась ему — с такой готовностью, что это пугало; от нежности не осталось ничего, их секс был диким и примитивным, потому что она испытывала такую же отчаянную потребность в нем, как и он в ней.
Он подхватил ее на руки и отнес в постель, оставив початую бутылку шампанского.
Глава 9
Тревис услышал ее плач и, не успев толком проснуться, инстинктивно начал поглаживать и нашептывать ласковые слова. Ему хотелось разбудить ее, чтобы не дать снова пройти через этот кошмар, — в первую очередь ради себя. Невыносимо слушать эти всхлипывания и знать о причине.
Но почему? Он так старался доставить ей удовольствие, сблизиться настолько, насколько это вообще возможно без полной потери себя.
— Тревис. — Она прижалась к нему, продолжая дрожать.
— Моя вина. — Они несколько часов занимались любовью и пропустили ужин. — Я закажу доставку.
Имоджен удержала его. Дыхание приходило в норму, сердце билось уже не так часто, но казалось, она еще не до конца очнулась от кошмара.
— Это словно начало конца.
Ему тоже так казалось, просто он не был готов это признать и предпочел забыться в сексуальных утехах.
— Поживем — увидим. — Он поцеловал ее и осторожно высвободился из объятий, чтобы все‑таки встать и заказать им ужин.
За неделю отсутствия Имоджен скучала по Тревису так сильно, что каждый день просыпалась в слезах; ей хотелось, чтобы он приехал — но нет.
«Я хочу, чтобы ты была здесь». Тогда ее эти слова согрели, но чем больше она их вспоминала, тем яснее видела в них проявление не любви или преданности, но слепой страсти — той, что не длится вечно.
А это означало, что, несмотря на всю привязанность и страх, что работа негативно повлияет на их отношения, нужно обеспечить себе независимость.
В конце концов, это важно сделать ради собственной самоценности и внутреннего спокойствия. Ей не подойдет роль жены, стоящей в тени его достижений. Ей нужна уверенность, что ее будущее не зависит от того, что происходит между ними.
Поэтому она подписала контракт и отправила Тревису фотографию своей подписи. Он так тепло ее поддержал по скайпу, что Имоджен едва не прослезилась.
— Спасибо. — Она оторвалась от экрана и помахала в окно. — Рейф машет и показывает большой палец.
— Рейф? Это кто такой? — Неожиданный лед в его голосе пронзил ее насквозь.
— Я тебе говорила, это тот парень, который работает над биографией отца Ника. Он уезжает в Лондон.
— Но он вернется? Ты будешь работать с ним?
— Удаленно. Тревис. — Ей всегда казалось, что ревность мужчины — это приятно, но на деле она ощущалась как отсутствие поддержки. — Мы будем переписываться по электронной почте, чтобы сверить пересекающиеся детали. И все.
Это объяснение его удовлетворило; к тому же она обещала приехать к нему во Флориду, поддержать на торжественном открытии отеля по его дизайну.
По приезде у нее хватило времени, только чтобы переодеться и спуститься вниз, где ее ждал Тревис. Он оставил ей платье — воздушное творение с летящей юбкой цвета океанских волн. Без рукавов, облегающее и очень сексуальное, но в то же время очень элегантное. К стилисту она не успевала, так что просто убрала волосы с лица и оставила их свободно спадать на плечи золотисто‑каштановой лавиной с янтарным отливом.
Зал был полон смокингов и ярких платьев. Имоджен оглянулась в поисках Тревиса и наткнулась на его пристальный взгляд. Он смотрел на нее с каким‑то странным выражением лица… Одобрение? Голод? Тревис отставил бокал в сторону и двинулся ей навстречу.
— Я скучала. Я люблю тебя. И всегда любила. — Бессмысленно это отрицать.
Она ощутила эти слова всей кожей, как обещание восхода, нового дня, нового начала. Это была не та незрелая восторженная любовь начала их отношений, но зрелая и мудрая; та, что знала: невозможно умолять, требовать или зарабатывать любовь ответную. Только предложить свое сердце и надеяться на ответ.
— Ты выглядишь прекрасно. — Он резко замкнулся в себе, взял ее под руку и поцеловал в щеку легчайшим из поцелуев, совершенно свободным от малейшего намека на страсть.
