Она вздохнула.
– Я бы тебя обняла, но… – Она подняла руки. – Ты же мне скажешь? Когда твою маму найдут? – Она склонила голову к моему плечу. – Я вернусь, обещаю.
Райан опустил телефон.
– Ну что? – спросила я.
– Номер отключен, – ответил он.
Анника вытаращила глаза:
– О боже! – У нее затряслись руки.
Райан поднял телефон, показывая фотографию Илая:
– Я пойду в полицию. Ты… если увидишь его, позвони нам, хорошо?
Анника обняла руками колени, размазав лак на одном ногте.
– Я просто хочу уехать, – сказала она. – Мне надо уехать.
Она зарыла лицо в колени, а я обняла ее сбоку и сказала:
– Все уже позади, Анника. Все позади.
Маленькая ложь. Ложь во спасение.
– Мне надо вернуться в школу, – сказала я Райану в машине, где он сидел, словно застыв. – Я должна отвезти Коула и Эмму домой.
Райан посмотрел на меня, как будто я ничего не понимаю. Но я все понимала. За мной следили, и я была в опасности. Ничего не закончилось.
– Я доеду с тобой до Джен, а потом мы вместе поедем в полицию.
Пока мы ехали обратно в школу, Райан смотрел в зеркало заднего вида каждые пять минут. Невидимый страх, от которого он не мог избавиться.
– Я хочу, чтобы ты была со мной, – сказал он.
– Что?
– Сейчас. Всегда. Хочу, чтобы ты всегда была со мной.
Но что он мог сделать? Если даже решетки и замки не смогли меня защитить, то что он мог сделать?
Опасность повсюду. Кто угодно может оказаться врагом. Все что-то скрывают, но темнота пытается вырваться изнутри наружу. Я только тащила всех вниз. Привязанные к моему якорю, они падали вместе со мной.
Глава 27
Детектив Махони уставился на фотографию у Райана на телефоне.
– Так кто это?
– Мы не знаем, – ответил Райан. – Он был там в ту ночь, когда пропала ее мать. Ездил на свидание с Анникой и подвез ее домой после звонка Келси. Он сказал, что его зовут Илай.
Детектив помедлил, видимо, раздумывая:
– То есть до того, как связь пропала?
– Именно. Мы не думали, что это важно, пока Келси не увидела его в школе. Он у нас не учится.
– В вашей школе учится две с половиной тысячи человек. Откуда вы знаете? – спросил детектив Махони.
– Мы набрали его номер, но он отключен. Мы думаем, что благодаря звонку они узнали, что Келси вернулась домой, и из-за этого все и началось.
– Стойте, то есть вы думаете, что они пришли, потому что она была дома? – Детектив посмотрел на меня.
– Зачем еще им блокировать телефоны? – сказала я.
– Не знаю. Достать глушилку довольно легко. Возможно, они просто не хотели, чтобы во время ограбления свидетели вызвали полицию. Я, конечно, все это проверю, но, думаю, что никто не осмелился бы вас сейчас преследовать. Слишком много свидетелей.
– Свидетели были и раньше, – сказала я.
Он вздохнул, провел рукой по волосам, из-за чего стал казаться моложе – ближе к возрасту мамы.
– Им нужны деньги, – сказал он, потом открыл перед нами папку и достал фотографию. – Мы отследили деньги из вашего дома: выяснилось, что они связаны с нераскрытым преступлением. Значительная часть купюр была пронумерована по порядку, что вызвало наши подозрения – обычно такое встречается в банках. Это может указывать на поступление новых денег, а значит, если поступление успели зарегистрировать, их можно отследить. Если их украли… В общем, я позвонил в министерство финансов, и выяснилось, что конкретно эта пачка денег связана с жестоким ограблением банка, которое произошло больше семнадцати лет назад. – Он показал размазанную фотографию двух вооруженных людей в масках. – Но там было больше денег. Намного больше.
Я нагнулась к фотографии, пытаясь что-нибудь разглядеть.
– Это не моя мама.
– Мы знаем. Но как к ней попали украденные деньги?
Я не знала, но поняла, какая у них получалась история.
– Вы думаете, она была с ними?
– Да, мы так думаем.
Я села прямо, положив руку на фотографию. Это они. Это они.
– Значит, это они. Те, кто ее забрал.
Детектив постучал ручкой по столу.
– Вероятно, она сама с ними ушла. – Он остановился, затем снова постучал ручкой. – Так что теперь мы исходим из того, что, возможно, она и в первый раз сбежала добровольно.
Нет-нет-нет. Они не понимают. Мама на это не способна. Она бы просто не смогла.
– У нее на спине ожоги. Ее нашли бегущей по дороге, и от нее воняло бензином. Она была в панике и в бреду, и ей до сих пор снятся кошмары, – сказала я. – Случилось что-то ужасное. И они пришли за ней. А теперь ищут меня.
Неужели полицейские этого не понимают? Это только начало. Разве они не видят опасность повсюду?
– Эти деньги были у вас в убежище, – сказал Махони. – Возможно, они пришли за ними. Возможно, потребовали именно вас, потому что думали, что вы знаете, где остальные деньги.
Райан тяжело вздохнул:
– Значит, возможно, они до сих пор думают, что она может что-то знать, правильно?
Детектив глянул на Райана:
– Ну, так далеко я бы не заходил.
Меня тошнило. Жестокое ограбление. Нераскрытое преступление. Добровольно. Все, что я о ней знала, – все ложь. Все, что я знала про себя, – что я состою из ужаса только наполовину. Но все это была неправда. Я вся состояла из ужаса и лжи. Я задрожала, сидя на стуле. Райан что-то говорил, но я уже ничего не слышала, потому что голова у меня гудела.
– Вы знаете, кто это? – спросила я.
– Нет, – ответил Махони. – Ограбление произошло в Виргинии. Дело нераскрыто, – сказал он.
– Но ведь это все меняет?
Он чуть наклонил голову:
– Каким образом? Мы до сих пор не выяснили, кто они.
– Таким. – Видимо, я должна сама это сказать. Или он правда не знал. – Вы связались с полицией Атланты по поводу моей мамы?
– Да. Мы знаем, что после того, как она объявилась, она довольно быстро уехала. Так что у них на нее ничего нет. Никаких показаний. Она сказала, что ничего не помнит, и не хотела ничего рассказывать.
Они не видели ее медицинские документы? Возможно, это конфиденциальная информация. Возможно, детектив действительно ничего не знал, потому что явно не понимал главного. Про меня. Он ничего не понял про меня.
– Хотите зацепку? Вот она. – Я положила на стол вытянутую руку и закатала рукав.
