Параллельно дороге текла иллюзорная река с чернильно-черными водами, густая, как деготь. Я старалась держаться от нее подальше. Создания, что завывали и кричали по ночам, хранили молчание. Они прислушивались. Выжидали. Если бы каким-то чудом можно было записать и воспроизвести вибрации города, мы услышали бы единственную повторяющуюся фразу: «грядет Вспышка, грядет Вспышка…»
Судороги Андреа участились. Теперь приступы накатывали примерно каждые пятнадцать минут. Перед началом очередной конвульсии она издавала короткий мучительный вскрик, от которого я вздрагивала.
Наконец мы выбрались из города и направились по знакомой дороге мимо разрушенного промышленного района, а затем спустились по заросшему шоссе. Ночь вступила в свои права, небо на недосягаемой высоте усыпали крошечные огоньки звезд. Цвета стали неяркими, приглушенными, тени сгустились. Деревья, совершенно обычные и полные жизни в свете дня, казались корявыми монстрами, поджидающими добычу. Путь вел к крепости, где в трудные времена собиралась Стая.
Мы миновали заброшенную заправку без дверей и с выбитыми окнами. Какие-то мелкие тощие твари ползали по подоконникам и дверному проему. Тошнотворно-желтые, словно гной в зараженной ране, они таращились на нас горящими глазами и тянули скрюченные когтистые лапы, пытаясь нас достать.
Дерек трусил ленивой волчьей рысью, позволяющей легко покрывать многие мили. Мы добрались до границы леса. Дорогу обступали исполинские дубы, простирая ветви и стремясь обнять друг друга.
Дерек остановился, задрал голову к звездному небу и завыл. Звук уплыл в ночь – протяжный и навязчивый, полный тоски, пробирающий до костей. Он возвещал о нашем прибытии. Вервольф подождал, потом навострил уши и побежал по заросшей дороге под сень деревьев.
Я направилась следом. Коляска поскрипывала, лошадиные копыта отбивали размеренный ритм. Вдруг в ночи эхом разнесся жуткий хохот. Одержимый и пронзительный, как натянутая гитарная струна, что вот-вот лопнет. Из кустов по обе стороны дороги выскочили жуткие и одновременно грациозные создания. Наверняка оборотни. Они бежали на двух ногах и казались во мраке серыми тенями, нечеловечески высокими и быстрыми.
Кто-то из перевертышей запрыгнул в двуколку и приземлился возле меня. В ночи полыхнули красные глаза. Гиена в ипостаси химеры – зрелище ужасающее.
– Привет, красотка, – невнятно изрекло чудовище.
Впереди нас три гиены, две – звери, одна – в человеческом обличье, – окружили Дерека. Они улюлюкали и смеялись, неистово ликуя.
Самец бросился на меня. Я увернулась, заломила ему руку и сжала горло, перекрывая артерию.
– Мне не до забав. Отведи к Тетушке Би, – произнесла я прямо в округлое ухо.
Когтистые лапы сжали мои пальцы.
– М-м-м… Как больно. Хочу еще…
Проклятье!
Дерек бросился на самку.
– Надо бы поучить тебя смирению. – Гиена в человеческом облике размотала кнут. – Хочешь, поглажу, волчонок?
Хватит! Я затолкнула самца в самую глубь двуколки, чтобы он оказался нос к носу с Андреа. Та слабо вскрикнула прямо ему в морду.
– Она умирает, – выдавила я сквозь зубы.
Самец отпихнул меня и прокричал:
– Уйдите с пути!
Самка уперлась кулаком в бедро.
– Ты забываешься…
– Ей нужна мать! – рявкнул он, и та отступила.
Самец с горящими глазами повернулся ко мне:
– Поезжай!
Я подчинилась, и те сомкнули строй, преграждая дорогу Дереку.
– Волку туда нельзя. Это закон, – мрачно сообщил оборотень.
– Он будет в безопасности, – непререкаемым тоном подчеркнула я.
– Разумеется.
Гиены побежали за коляской. Запах хищников подстегнул тяжеловоза, и он прибавил ходу. Мы ехали все быстрее, грохоча и поскрипывая. Двуколка так разогналась, что подлетала на каждой кочке. Деревья расступились, и показался большой дом, похожий на особняки, которые строят на ранчо. Я резко натянула вожжи, едва не лишившись рук. Лошадь, не в силах остановиться, прогромыхала вокруг здания и лишь потом встала. Самец выскочил из повозки, схватил Андреа и помчался с ней к крыльцу.
Загорелся свет. Дверь распахнулась, и вышла Тетушка Би – грузная дама в годах, с седыми волосами, уложенными в пучок. Словно она только и делала, что пекла печенье, а не правила выводком истерически хохочущих психов со склонностью к извращенному сексу.
Она бросила на Андреа лишь один взгляд и махнула головой в сторону двери:
– Внутрь. Ты тоже.
Самец ворвался в дом, я за ним, следом – самка в человеческом обличье. По крайней мере, мне казалось, что она – женского пола.
Тетушка Би повертела головой и захлопнула дверь. Оборотень промчался по коридору и ворвался в огромную ванную комнату. На мраморной платформе возвышалась колоссальных размеров бадья, где могли с комфортом разместиться шесть или даже восемь человек. Пол усыпан фруктами и секс-игрушками. Гиена запрыгнул в ванну, держа Андреа над поверхностью. Смахнув с мрамора хитроумное приспособление из кожи и стали, Тетушка Би присела на край.
– Кто еще знает?
– С ней, – кивнула в мою сторону самка, – был волк.
– Вервольф?
– Дерек, – сообщила я.
– Боже! – вздохнула Тетушка Би. – Мальчишка пойдет прямиком к Кэррану. Но с ним я сумею договориться. Наше счастье, что медведя нет на месте. Пока старая гвардия не в курсе, все будет прекрасно.
Чему она радуется? Договориться с Кэрраном столь же просто, как с бешеным слоном.
Альфа склонилась к Андреа.
– Неразумное дитя. Ты понимаешь, кто ты?
Та кивнула. От напряжения искалеченное тело содрогнулось.
– Значит, тебе будет легче. Раздень ее.
Самка сиганула в чан и сняла с Андреа лохмотья тряпок, прилипших к плоти. Меня замутило. К горлу поднялась желчь.
– Тебя сейчас вырвет. Уходи, – велела мне Тетушка Би и обратилась к Андреа: – Я научу тебя принимать естественную форму. У тебя уже лицо посерело. Хочешь выжить – сосредоточься. Сначала грудь. Представь, что у тебя за спиной растут крылья. Гигантские. Расправь их, дитя. Широко расправь.
Грудная кость Андреа сползла вниз. Плечи опустились, растягивая грудь…
Я вылетела из дома.
19
Я присела на крыльцо. Хлопнула дверь: рядом устроилась самка гиены. Или самец, с ними никогда не знаешь наверняка – внешне они выглядят почти как гермафродиты. В дикой природе среди них верховодят женские особи. Табель о рангах выстраивается таким образом: сначала самки, потом щенки и в самом низу – самцы. Учитывая, что самка пятнистой гиены крупнее и обладает внушительным клитором, не уступающим по размеру пенису, как правило, способным эрегировать, такая иерархия имеет смысл.
