Выступая в 1960 году с прощальным обращением к нации, президент Эйзенхауэр предупреждал о чрезмерной власти, какой располагает военно-промышленный комплекс. Он напрасно тревожился. Если бы ВПК действительно был всесилен, он бы ни за что не допустил столь стремительного роста интернета и Всемирной паутины – или хотя бы помешал ему. Что поражало, пожалуй, больше всего в США в 1970-х годах – это уже то, что такие децентрализованные инновации стали возможны, несмотря на все экономические, социальные и политические сложности, с которыми обычно ассоциируется это десятилетие. Молодые люди, которых притягивала Кремниевая долина – как впервые в шутку назвали долину Санта-Клара в 1971 году, – встали на антиавторитарные позиции всего их поколения. Когда в 1996 году конгресс принял “Закон о соблюдении приличий в средствах массовой коммуникации” (это была первая попытка отрегулировать механизм общения в интернете, установив штрафы за онлайн-публикации, содержащие непристойную брань), то, вполне логично, ответ от лица Долины написал (в виде электронного сообщения) бывший автор текстов для рок-группы Grateful Dead Джон Перри Барлоу
[1025]. Его “Декларация независимости Киберпространства” была адресована “Правительствам индустриального мира – вам, усталым великанам из плоти и стали”:
Я родом из Киберпространства, нового обиталища Разума. От имени будущего я прошу вас, принадлежащих прошлому, оставить нас в покое. Мы вам не рады. У вас нет ни малейшей власти над нашими собраниями.
У нас нет избранного правительства, и мы не собираемся им обзаводиться, поэтому я обращаюсь к вам, имея на то лишь те полномочия, с какими всегда говорит сама свобода. Я объявляю, что всемирное публичное пространство, которое мы создаем, в силу своей природы независимо от тирании, которую вы тщитесь нам навязать. У вас нет никакого морального права управлять нами, и вы не располагаете никакими методами принуждения, которых нам по-настоящему стоило бы опасаться…
Киберпространство находится не на вашей территории. Не воображайте, будто вы можете строить его, как будто речь идет о государственном строительстве. Не можете. Это природное явление, и оно растет само – благодаря нашим коллективным действиям…
Киберпространство состоит из контактов, отношений и мысли как таковой, которые распространяются как стоячие волны в паутине наших сообщений… Мы создаем мир, куда могут входить все – без привилегий или предрассудков, диктуемых расовой принадлежностью, экономическим могуществом, военной силой или унаследованным общественным статусом.
Мы создаем мир, где каждый человек где угодно может высказывать свои взгляды, пускай даже самые странные, не боясь, что его заставят замолчать или подчиниться большинству.
Ваши юридические представления о собственности, свободе самовыражения, об идентичности, движении и контексте неприменимы к нам… [Ваши] все более враждебные и колониальные меры ставят нас в то же положение, в каком в прежние времена оказывались любители свободы и самоопределения, которым приходилось сопротивляться властям стародавних невежественных держав
[1026].
Несмотря на самые горячечные мечтания студентов-радикалов 1970-х годов, революция в США так и не произошла. Как ясно следовало из знаменитого письма Барлоу, интернет и стал этой революций. Или так тогда казалось. Фонд электронных рубежей (Electronic Frontier Foundation, EFF), основанный Барлоу и другими киберлибертарианцами, одержал первую крупную победу в 1997 году, когда Верховный суд отменил “Закон о соблюдении приличий в средствах массовой коммуникации” как нарушение Первой поправки
[1027]. Правительство США почти не вмешивалось в работу Инженерного совета интернета (Internet Engineering Task Force, IETF), в котором его создатели видели единственное нужное интернету правительство. Дэвид В. Кларк, главный создатель интернет-протоколов, говорил: “Мы отвергаем королей, президентов и голосование. Мы привержены грубому консенсусу и выполнению кода”
[1028]. В ту яркую и радостную утреннюю пору мало кто из ученых или инженеров-программистов задавался вопросом: как быть, если интернет вдруг станет местом преступления?
Но было уже очевидно, что, как и в Эдемском саду, в утопическом Киберпространстве есть и свой змий, и свои грешники: злонамеренные участники игр, которые врывались в многопользовательские подземелья, чтобы виртуально надругаться над чужими аватарками, и подтянувшиеся вслед за ними настоящие преступники, охотно ухватившиеся за возможности для мошенничества практически сразу же, как только появились онлайн-платежи
[1029]. Недолго Киберпространство продержалось и без правительства. В январе 1998 года Джон Постел, первый директор Администрации адресного пространства интернет (Internet Assigned Numbers Authority, IANA), разослал электронные письма восьми из двенадцати операторов региональных серверов корневых имен в интернете и предписал им сменить сервер корневой зоны на IANA, уйдя из зоны Network Solutions, Inc. – изначального системного реестра DNS, созданного в сентябре 1991 года Агентством по оборонным информационным системам (Defense Information Systems Agency, DISA). А через несколько дней Национальная телекоммуникационная и информационная администрация (National Telecommunications and Information Administration) министерства торговли выпустила “Предложение об улучшении технического управления интернет-именами и адресами”
[1030]. Была создана новая международная некоммерческая организация – Корпорация по управлению доменными именами и IP-адресами (Internet Corporation For Assigned Names and Numbers, ICANN) с советом директоров, в котором представлены разные страны. Эта корпорация и стала руководить IANA, но по договору с министерством торговли – и под его надзором. Тому, что начиналось как Arpanet, оказалось не так-то легко покинуть юрисдикцию своего родителя – Дяди Сэма. Таким образом, “Декларация независимости” Барлоу превратилась в невостребованное письмо уже через два года после своего написания.
Глава 47
Падение Советской империи
Институт кибернетики находился на окраине Киева. Именно там с 1972 года Виктор Глушков пытался создать советский интернет. Полностью его проект назывался “Общегосударственная автоматизированная система сбора и обработки информации для учета, планирования и управления народным хозяйством СССР” (ОГАС). Здесь, в Украинской ССР, царила атмосфера, близкая по духу Кремниевой долине. Глушков и его коллеги придумали страну Кибертонию, которой будет править совет роботов, а высшим руководителем будет робот-саксофонист. Глушков хорошо понимал: чтобы его автоматизированную систему одобрили в Кремле, она должна вписываться в трехуровневую структуру советской плановой экономики. Неизбежно пришлось бы создать центральную компьютерную станцию в Москве, а она связывалась бы с двумястами узлами среднего уровня в крупных городах СССР, откуда, в свой черед, связь тянулась бы к двадцати тысячам компьютерных терминалов, распределенным между основными производственными объектами. Но, пускай контроль над доступом к сети находился бы у Москвы, Глушков все равно мечтал о том, чтобы каждый авторизованный пользователь имел возможность связаться с любым другим пользователем сети без прямого разрешения от “родительского” узла.
