«Это только бумажные папки, – сказала Этридж. – До 2003 года. Начиная с 2004 года и по сегодняшний день, все материалы хранятся на сервере. Помимо этой стопки, есть ещё примерно тридцать дел в электронном виде».
«Вы дадите нам доступ к серверу?» – спросила Демарко.
«В другой ситуации я бы стала противиться, но этот случай – исключение».
«Спасибо, – сказала Кейт. – Агент Демарко, возьмёте на себя записи в компьютере, пока я изучу эти папки?»
«Договорились».
«Доктор Этридж, могли бы вы быть поблизости, если вдруг у нас возникнут вопросы?»
«Конечно. Итак, выбранные мною дела в бумажном и электронном виде основаны на характеристиках психологического портрета, которые вы мне дали: тихий ребёнок-интроверт, который видит в одеяле или мягкой игрушке источник безопасности».
«Всё верно», – сказала Кейт.
«Нужно отметить, что большинство детей с таким характером больше привязаны к матери, чем к отцу. Исходя из этого, я также выбрала пациентов, которые имели эту особенность».
«Великолепная работа, – сказала Демарко. – У вас есть компьютер, которым я могла бы воспользоваться?»
«Да, можете взять мой личный ноутбук», – ответила Этридж. Она подошла к столу, открыла компьютер и вошла в систему.
Следующие полчаса напоминали Кейт напряжённый урок. Она вспомнила, как в начале карьеры в Бюро занималась кропотливой работой по сбору информации. Даже тогда её считали отличным специалистом-криминалистом. Отчасти по этой причине она так переживала, что до сих пор не могла найти этого убийцу. Просматривая папки доктора Этридж и начиная отсеивать ненужные по дате, она отлично понимала, что, возможно, не сможет найти в них то, что ищет.
Она перелистывала дела одно за другим, а Демарко кликала мышкой в компьютере Этридж. Почти во всех папках была как минимум одна полароидная фотография пациента. Многие из них бездумно смотрели в камеру, хотя некоторые широко улыбались. Кейт хотела спросить у Этридж, зачем та хранила эти фотографии, но потом вспомнила, что во время лекций по составлению психологических портретов ей говорили, что психологи прибегали к этой технике, чтобы показать пациентам важность эмоций. Это был отличный способ завязать разговор. Почему ты так чувствуешь себя сегодня? Маленький мальчик на фото не выглядит счастливым, ты согласен?
Кейт также заметила, что в некоторых из более толстых папок Этридж хранила рисунки детей-пациентов. Некоторые были по-детски красивыми: идеальные квадраты домов с треугольными крышами, большими пушистыми облаками и ярким солнцем в небе. Другие явно взывали о помощи: дети-палочки с нахмуренными лицами, кровавые лужи у крошечных ног, резкие чёрные и красные линии по всему рисунку.
«Вы просите всех детей что-нибудь для вас нарисовать?» – спросила Кейт.
«В большинстве случаев, да, – ответила Этридж. – Всё зависит от травмы, которую они переживают. Простые рисунки помогают мне быстро определить их эмоциональное состояние и легко начать разговор».
«И часто вам рисуют подобное?» – спросила Кейт. Она показала рисунок с изображением маленькой девочки с хвостиками. Рядом с ней была вверх ногами нарисована собака. На заднем фоне горел огонь. Рот девочки был в форме чёрной буквы О, а по лицу текли нереально большие слёзы.
«Где-то в половине случаев».
«Есть ли какая-то связь между подобными рисунками и тем типом личности, который мы ищем?»
«Иногда она есть. Тихие и сдержанные дети делают мрачные рисунки, но без жестокости. Конечно, всегда есть исключения. Даже несмотря на одинаковый диагноз, все дети не похожи друг на друга и по-разному справляются со своими эмоциями. Один ребёнок-интроверт может нарисовать дождевые облака или большие тучи и молнию, а второй – человека с ножом или мёртвое животное. Здесь нет золотой середины».
Кейт кивнула, убрала рисунок в папку и почувствовала, как по спине пробежал холодок. Демарко подозвала к себе Этридж. У неё тоже возник вопрос. Пока они разговаривали, Кейт продолжила изучать папки. Одно несчастливое детство за другим – как тут не расчувствоваться. А ведь среди этих детей могла быть и Мелисса. Никому не гарантировано безопасное детство. Ни один ребёнок не может быть уверен, что у него будет счастливая и здоровая жизнь.
Эта мысль резко оборвалась, когда Кейт открыла следующую папку. Как и в других случаях, к первой странице был прикреплён полароидный снимок ребёнка анфас. На Кейт смотрел мальчик. Он слегка улыбался, и было видно, что улыбка не естественная. Кейт решила, что на фото ему должно быть примерно восемь лет, от силы девять.
Она начала быстро листать папку, но когда поняла, что та была довольно объёмной, подняла глаза на доктора Этридж. «Что можете сказать об этом пациенте?» – спросила она.
Этридж подошла ближе и посмотрела на папку. Она нежно коснулась пальцем фотографии и нахмурилась: «Это Джереми Нили. Он наблюдался у меня около трёх лет».
«Он сирота?»
«В детстве ему пришлось пожить в нескольких семьях, да. Бедный малыш… Ему было семь, когда отец убил мать у него на глазах. Он ударил её битой, и Джереми всё видел. Он целый день находился рядом с трупом матери до того, как об убийстве узнали».
«Боже мой», – сказала Кейт.
Демарко тоже стало интересно. Она смотрела из-за компьютера, чувствуя, что, возможно, они набрели на что-то важное. Кейт жестом подозвала её к себе. Ей казалось, они нашли то, что искали.
«Доктор Этридж, можете дать мне список семей, в которых он жил?»
«У меня нет полного списка. Чтобы его получить, вам нужно будет связаться с соцслужбами».
«У вас ведь есть право получить у них эту информацию?»
«Есть», – медленно ответила Этридж. Она взяла сотовый со стола. Казалось, она тоже всё поняла. Она отвернулась от агентов и набрала номер.
Кейт довольно кивнула, а потом указала на фотографию Джереми Нили, чтобы Демарко увидела то, что привлекло внимание Кейт.
«Знакомая вещь?» – спросила она.
«Бог ты мой, – сказала Демарко. – Так это он, да?»
Кейт не пришлось отвечать.
На фотографии Джереми Нили сжимал кое-что в правой руке. Он сжимал это в кулаке и крепко прижимал к себе.
Одеялко. Одеяло с рисунком, который Кейт и Демарко успели выучить до последней детали.
Этридж вернулась к ним. В её глазах читалась паника: «Они сказали, что перезвонят. Это личная информация, и даже в нынешней ситуации её нужно проверить. Если он упоминается в деле о домашнем насилии против лиц с ограниченными возможностями или в уголовном деле, это объясняет, почему его имени не было в общем списке детей, которые жили у Нэшей, Лэнгли и мисс Найт. Я настаивала на срочности. Обычно ответ на такой запрос получают через день, но мы должны получить уже через несколько часов».
«Вы шутите?» – спросила Демарко.
