Она жила недалеко от его дома – теперь ему не надо было долго ехать на машине, чтобы потом выслеживать жертву (хотя это было одновременно и весело, и сложно). Он решил, что убьёт Дану, и к моменту, когда её тело обнаружат, он уже уедет. Возможно, вернётся в приют в Трестоне, потому что там почти не было системы охраны. Кроме этого, ему хотелось убить ещё как минимум двоих.
Он не знал, чем именно привлекали его эти люди. Он знал, что они были слепы, но ему казалось, что они его видят. Более того… он жил, как они четыре месяца, когда был ребёнком. Он знал, каким особенно тёмным бывает мир слепых. Он узнал об этом после того, как мать прижгла его лицо о плиту, навсегда лишив левого глаза.
Тогда он полностью ослеп на четыре месяца, но потом зрение в правом глазу вернулось по необъяснимой причине. Позже, когда он смог его себе позволить, он купил стеклянной глазной протез, мать за него не заплатила ни единого цента.
И сейчас, когда зрение то уходило, то возвращалось, когда ему заблагорассудится, он видел своих жертв в совершенно ином свете. Он понял всё, когда жил в темноте, которая знакома только незрячим. Слепые могли видеть. Они видели лучше, чем многие зрячие. Они видели людей изнутри, это неоспоримо.
И некоторые из них видели, что происходит в его душе. Они видели его уродство. Они знали, что он сделал с матерью и любовницей.
А эти секреты не знал никто.
Дана Полсон видела его. Как и остальные, она его не осуждала. Он знал, что она видела зло, сидящее в людях. По сравнению с другими, его грехи были незначительными. Но всё же… он не мог жить, осознавая, что кто-то другой знал, что он сделал. Ему было стыдно.
Да, Дана знала. Пройдёт какое-то время прежде, чем он от неё избавится, но он знал, что она ничего не скажет о том, что видит в нём. Никто из них ничего не говорил.
И его это вполне устраивало. Его недавний провал ясно показал, что ему нужно притормозить. В конце концов, торопиться было некуда. У него было всё время мира. Он собирался убить Дану Полсон, но мог сделать это позже: на следующей неделе, в следующем месяце.
Нет, не в следующем месяце. Это он знал наверняка.
Он был уверен, что к тому времени он окончательно ослепнет. Зрение становилось всё хуже и хуже. Оно ухудшалось уже несколько лет… и именно это подтолкнуло его наконец приняться за убийства. Нужно было всё успеть до того, как он ослепнет.
Он решит, когда убить по тому, как пройдут сегодняшние чтения. Было важно вызвать доверие. Он не мог бездумно убивать незнакомых ему людей. Случай с Клео Коулгров – хороший тому пример. Изучения её распорядка дня и привычек оказалось недостаточно. Он заинтересовался ею после того, как она прошла мимо него в здании совета «Добрый помощник», куда он пришёл, чтобы узнать, чем они там занимаются. Он всё понял по тому… как она на него посмотрела. Она знала, что он сделал. Её невидящий взгляд задержался на нём дольше обычного и заставил его чувствовать себя не в своей тарелке.
Он надеялся, что с Клео всё пройдёт хорошо, и так он докажет себе, что не следует тратить время на то, чтобы узнать жертв, прежде чем их убить. Так бы он мог избавиться от большего количества людей до того, как окончательно ослепнет.
Но он ошибался. Даже если речь шла об одной или двух встречах за книгой, ему нужно было потратить на них время, чтобы подружиться с жертвами и вызвать в них доверие. Лучший тому пример – Эллис Риджвей. Он читал ей в течение двух месяцев до того, как напал и убил, и для неё нападение оказалось полным сюрпризом. Даже в конце, делая последний вдох, она водила невидящим взглядом из стороны в сторону, пыталась понять, что происходит. Она не знала, что это был он.
Очень скоро он увидит тот же пустой испуганный взгляд в глазах Даны Полсон.
Он думал об этом взгляде, продолжая читать.
А ещё он не мог не думать о том, что так же будут выглядеть его собственные глаза, когда он будет умирать.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
«Это смешно», – думала Макензи, когда они с Эллингтоном шли к дверям приюта для слепых «Уэйкман». Между ними витало напряжение, как бывает во время беспечных подростковых романов в старших классах. Она, бесспорно, переживала из-за того, как говорила с ним в машине по пути сюда, но с другой стороны, она понимала, что реагировать так бурно было глупо.
Именно поэтому она легко забыла о личной драме и сконцентрировалась на деле – на тихих и печальных коридорах «Уэйкмана». Как бы мрачно это ни звучало, но она была рада вернуться в тишину этого дома, даже если эта тишина была следствием печали, которую повлекла за собой чья-то смерть.
Не успели они дойти до небольшого стола, за которым сидел секретарь, как в коридоре появился Рэндалл Джонс. Его сопровождала пожилая женщина. Она, сгорбившись, шла чуть позади. В руках у неё была трость, которая мелодично стучала по полу во время ходьбы. Рэндалл оглянулся через плечо, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке, а затем поздоровался с Макензи и Эллингтоном у стола секретаря.
«Здравствуйте, агенты, – сказал он. – Шериф Кларк сказал, что вы хотите поговорить с этой юной леди, – он обернулся к старушке и горделиво улыбнулся. – Агенты Уайт и Эллингтон, познакомьтесь с Ниной Брейди».
«Здравствуйте, – сказала Макензи. – Вы не против поговорить с нами?»
«Об Эллис?» – спросила Нина. Её голос звучал приятно, но грубовато, как следствие возраста и, возможно, многолетнего пристрастия к курению.
«Да, о ней», – подтвердила Макензи.
«Тогда я с радостью с вами поговорю. Я бы предпочла, чтобы Рэндалл присутствовал при беседе. Надеюсь, вы понимаете, что незрячему человеку чертовски сложно довериться незнакомцу после того, как незрячую подругу подло убили».
«Мы это понимаем», – сказал Эллингтон.
Нина улыбнулась и повернула голову в его сторону: «Ммм-хмм. Рэндалл, судя по голосу, этот мальчик должен быть симпатичным. Он хорошо сложён?»
«Мисс Брейди, давайте не будем об этом».
Нина прыснула от смеха и покачала головой: «Мистер агент ФБР, не согласитесь ли вы проводить пожилую женщину к дивану в общей комнате?» – она протянула руку, ожидая, что сопровождающий возьмёт её.
«Да, мэм», – повиновался Эллингтон, нежно взяв её под руку, словно шёл с ней на свидание. Макензи не смогла сдержать улыбки.
Рэндалл провёл их в общую комнату, которая находилась в глубине здания. Большое панорамное окно выходило в небольшой цветущий сад, за которым следовал широкий газон и полоса густого леса. Эллингтон довёл Нину до дивана, а Макензи и Рэндалл разместились в неглубоких креслах напротив. В комнате был ещё один человек: мужчина слушал iPad, засунув наушники в уши и глядя в цветущий сад.
Макензи заметила, что Эллингтон сел рядом с Ниной и даже не смотрел в её сторону. Он вёл себя намеренно холодно, но в данный момент Макензи не было до этого никакого дела. Она была выше их разногласий, не позволяя себе отвлекаться на неуместную ссору.
