«Я понимаю, но я усвоил урок и поэтому не так давно отклонил ухаживания очень привлекательного детектива из Небраски. А это было нелегко».
Макензи невольно улыбнулась. Она сжала его руку, а потом встала со скамьи: «Я должна возвращаться. Я позвоню тебе вечером. У тебя всё хорошо?»
«Да, просто любопытно, что за секретное дело ты расследуешь».
Макензи застегнула невидимую молнию на губах и улыбнулась Эллингтону: «Гадай дальше. Мне нравится быть женщиной-загадкой».
После этих слов она пошла в том направлении, откуда пришла. В глубине души она очень хотела обсудить дело с Эллингтоном. Возможно, он бы смог помочь. Была в расследовании одна деталь, которая не давала ей покоя и не позволяла с головой уйти в работу. Она не могла обсуждать её с Макгратом, но могла с Эллингтоном, если бы события пошли по-другому.
Эллингтону она могла признаться, что боится высоты.
Ему она могла сказать, что глядя с моста Миллер Мун Бридж, ей было до жути страшно. Ему она могла сказать, что в возрасте восьми лет чуть не упала с сосны и висела в пятнадцати метрах над землёй, пока смола липла к пальцам, а сердце бешено стучало в груди.
Но, конечно, сейчас она не могла сказать ничего.
В глубине души Макензи ждала, что Эллингтон проводит её до машины, но он этого не сделал. Макензи была ему даже благодарна за это, потому что так он показывал, что знает и уважает её маленькие странности. Он знал, когда нужно оставить её в покое, и уважал это желание.
По дороге к машине Макензи достала телефон и позвонила Тейту. В его голосе слышалась надежда. Возможно, он думал, что, находясь в Вашингтоне, Макензи смогла разобраться в этом деле.
«Есть успехи?» – спросил он.
«Нет. Я уже возвращаюсь. Можно просьбу? Может кто-нибудь составить список ближайшего окружения Мэлори Томас? Родителей включать не нужно. Давайте начнём с друзей».
«Согласен с вами, – сказал Тейт. – Её отец сидит в тюрьме где-то в Северной Каролине, а мать умерла, когда Мэлори была подростком. В городе живёт её тётя, и я могу найти имена друзей».
«Спасибо. Скоро увидимся».
«Агент Уайт,… скажите. Только говорите откровенно. Вы думаете, в нашем городе орудует убийца?»
«Пока я не знаю наверняка», – ответила она.
Слова прозвучали тихо и неуверенно. Оставалось надеяться, что шериф Тейт не мог на слух отличить ложь от правды.
Глава тринадцатая
Морин Хэнкс посмотрела через лобовое стекло и увидела надвигающийся силуэт кингсвиллской водонапорной башни. В темноте ночи она казалась гигантским вурдалаком, нависшим над городом. Так как город был маленьким, иногда башня служила чем-то вроде маяка, позволяя найти его центр.
Морин была далеко не в центре. Она сидела на переднем сиденье пикапа Боба Талли, припаркованного у края старого заросшего поля. Она застёгивала бюстгальтер, пальцы немного дрожали от недавнего возбуждения. Она запыхалась, впрочем, как и Боб – оба устали от активной физической нагрузки последних десяти минут. В салоне пахло потом, сексом и чуть-чуть сладким дешёвым вином, которое Морин всегда пила, когда встречалась с Бобом.
Она отвлеклась от силуэта водонапорной башни и посмотрела на Боба, который неуклюже согнулся, чтобы натянуть штаны, не вставая с сидения. Минуту она с восторгом смотрела на его накаченный пресс и сильные, пусть и небольшие мышцы рук, которые он накачал, тягая тяжести и занимаясь сваркой в «Коннор Тракинг». Глядя на его тело после секса, когда оба были мокрыми от пота, а возбуждение ещё не прошло, она понимала, почему так легко согласилась на их роман. Глядя на Боба, было легче забыть о чувстве вины, которое возникало, когда она думала о муже и трёхлетней дочке, ожидающих её дома.
«Не пойми меня неправильно, – сказал Боб, – но больше мы не должны встречаться».
«Ты говоришь это каждый раз, – ответила она, пробежав пальцами по его животу, – а два дня спустя мы снова оказываемся здесь».
«Я знаю, – сказал он, – но это нужно прекратить. Ты же понимаешь меня, да? Наш чёртов городишко слишком мал, и скоро все всё узнают. Я не хочу разрушать семью».
Их роман длился уже полгода. Морин задумалась, почему это Боб вдруг заговорил о её семье.
«Хорошо», – ответила она. Она знала, что скоро он передумает. Через несколько дней его снова одолеет похоть, и он оставит ей маленькую записку под скамьёй за «Хомленд Реалти», где она работала. Она будет видеться с ним снова,… и снова, и снова.
А если нет,… тогда она начнёт искать счастье в семейной жизни, которую, ей казалось, она так хотела вести, выходя замуж четыре года назад.
Боб в последний раз посмотрел на неё, пока она надевала рубашку. Ей нравилось, как он на неё смотрит. Отчасти по этой причине и началась их связь. Муж перестал так смотреть на неё после рождения дочери.
Боб завёл машину и вывел её из зарослей. Грузовик скакал на кочках, пока они ехали по полю к узкой просёлочной дороге, которая вывела их на задворки Кингсвилла. Где-то здесь у дороги она оставила свою машину. Оба молчали, когда Боб заглушил двигатель. Морин наклонилась, и они поцеловались. Это был страстный и почти возбуждающий поцелуй, который не мог помочь отделить страсть от похоти.
«Увидимся», – сказала Морин, выходя из грузовика. Она дошла до своей машины и села за руль. Она просидела так некоторое время, глядя, как грузовик Боба удаляется за обочину просёлочной дороги. На секунду она закрыла глаза и вслушалась в тишину ночи.
«Это безумие, – подумала она. – У меня чудесная семья: муж, который, возможно, по-прежнему меня любит, но я не даю ему шанса; и прекрасная дочь».
Она открыла глаза и потянулась к ключам. Вдруг ей показалось, что что-то не так. Что-то было… по-другому.
Это всё нервы. После встреч с Бобом её всегда съедала паранойя: ей казалось, что даже у леса были глаза, которые за ней следили.
Она завела машину и включила нужную передачу. Не успела нога коснуться педали газа, как с заднего сиденья раздался голос, а в затылок упёрлось что-то твёрдое и холодное.
***
Он знал о связи Морин Хэнкс и Боба Талли уже почти месяц. Он разведывал секретные места в Кингсвилле, которые поднимались высоко над землёй. На ум пришла водонапорная башня, и в первый раз он увидел их именно там. Грузовик Боба тихо поскрипывал. Он спрятался за деревьями примерно в десяти метрах от машины и стал наблюдать. Через лобовое стекло он увидел обнажённую до пояса Морин и услышал её крики и стоны удовольствия.
Морин ему никогда не нравилась. Её родители были сволочами и думали, что им принадлежит весь город. В старшей школе она была настоящей стервой. Он это заметил, даже хотя она была на три года старше и закончила школу, когда он окончил девятый класс.
И вот она была перед ним, сидела на переднем сиденье, и пистолет упирался ей в череп. От неё пахло сексом. Он не понимал, как её муж этого не замечает. Может, и замечает, просто ему всё равно. Он решил, что Морин Хэнкс не была той женщиной, за которую стоит бороться.
