Опасливо передвигаясь вдоль кромки леса на пути к новой жертве, он видел, как мимо со свистом проезжали полицейские машины. За все десять лет, что он жил в этом ужасном городишке, он никогда не видел полицию такой активной. Они что-то искали; возможно, пытались найти его или понять, почему он делал то, что делал.
«Удачи вам», – с улыбкой подумал он.
Он посмотрел на дом впереди. Это был милый дом; может, и он бы жил в таком, если бы родители не умерли, когда он был ребёнком. Он знал, что перед смертью у родителей была хорошая работа, и думал, что и у него могла бы быть хорошая жизнь. Он бы был популярным мальчиком в школе, пошёл бы в колледж, нашёл хорошую работу, женился и завёл пару детишек.
Но у него ничего из этого не было. Его родители умерли, и все мечты о хорошей жизни умерли вместе с ними, беспомощно утонули в реке, которая забрала их жизнь.
Он пересёк лужайку и поднялся на крыльцо идиллически красивого загородного дома. Он старался вести себя нормально, словно в его нахождении здесь не было ничего необычного. Он сменил чёрную толстовку на простую белую футболку. Он решил, что после вчерашней стычки с полицейским на водонапорной башне, все будут искать парня в чёрной толстовке. Без неё ему казалось, что он голый и уязвимый.
Он загнал это ощущение глубоко в подсознание и подошёл к парадному входу. Он тихо и обыденно постучал и постарался улыбнуться, хотя внутри всё горело. Он жил на чистом адреналине с того момента, когда потребовал, чтобы Мэлори Томас разделась перед ним, пока он приставлял пистолет к её голове. Этот адреналин никуда не делся, когда он пытался ею воспользоваться, но у него ничего не вышло. Видимо, из-за зашкаливающего адреналина и нервов он не смог возбудиться – довольно печальное открытие.
Уровень адреналина не спал, когда он увидел, как её тело плюхнулось на камни под мостом Миллер Мун Бридж. К сожалению, именно это зрелище возбудило его, и он почувствовал напряжение, глядя на её разбитое тело, хотя этого напряжения не было, когда она стояла перед ним обнажённой.
Это воспоминание казалось ему сценой из фильма, который он смотрел давным-давно. Сейчас его интересовала только дверь. Он снова постучал, так же натянуто улыбаясь.
Наконец дверь открылась. Женщина посмотрела на него, слегка нахмурилась, а потом тоже попыталась улыбнуться.
«Джимми, – сказала она, – что ты здесь делаешь?»
«Простите, – ответил он. – Я знаю, что не записывался к вам, но мне очень нужно с вами поговорить».
Доктор Джен Хаггерти кивнула и вздохнула: «Ну, хорошо, входи. Сейчас у меня клиент, но я смогу уделить тебе минуту, когда с ним закончу. Можешь подождать в кабинете».
«Спасибо, доктор Хаггерти», – сказал Джимми.
Он проследовал за ней в дом, и когда они пошли в разные стороны – она вернулась в рабочий кабинет, а Джимми пошёл в личный, – он смог сбросить фальшивую улыбку.
Было сложно улыбаться, когда ему было так страшно.
И снова он пожалел, что не вампир. Тогда бы он мог просто жить в темноте. Всё, что он делал, он всё равно делал ночью, и ему нравился вид крови – это открытие он сделал совсем недавно и только начал к нему привыкать.
Если бы он был вампиром, то сейчас ему не было бы так страшно.
А может, и нет. Джимми решил, что кем бы ты ни был, всегда страшно признавать, что собираешься совершить новое убийство.
А также, что, только убивая, жизнь обретает смысл.
***
Джимми Гиббонс уже несколько раз был на приёме у доктора Хаггерти. Если она была на приёме с другим клиентом, следующий пациент обычно ожидал своей очереди в личном кабинете. Здесь всегда звучала музыка, доносившаяся из Bluetooth колонок. Обычно это была какая-то эзотерическая дребедень с шумом ветра и редкими вступлениями фортепиано.
Джимми просматривал одну из книг, которую достал с книжной полки, – книгу с фотографиями фьордов и северного сияния в Исландии, – когда доктор Хаггерти вернулась в кабинет. Она как всегда была рада его видеть. Джимми, в принципе, тоже. Она всегда вела себя так, чтобы он чувствовал себя уютно в её доме. И, несмотря на то, что ей было за пятьдесят, Джимми находил её довольно сексуальной.
«Итак, Джимми, – сказала Хаггерти, – ты никогда раньше не приходил без приглашения. Всё в порядке? – спросила она».
Он покачал головой. «Нет, – ответил он. – Меня снова мучают кошмары о родителях».
«О нет, – сказала она. – Их уже давно у тебя не было, я права?»
«Чуть больше года», – подтвердил он.
«В последнее время ты злоупотреблял алкоголем?» – спросила доктор Хаггерти.
Джимми ответил не сразу. Она продолжала стоять в проёме двери. Было ясно, что она не собирается превращать их разговор в настоящий сеанс. Джимми это вполне устраивало. Это даже было ему на руку. Так будет легче реализовать нелёгкий план.
«Нет, последнее время я не пил, – сказал он, – но мне стало хуже. У меня появилось новое занятие,… чтобы всё это побороть».
«Что именно ты хочешь побороть?» – спросила Хаггерти.
«Кошмары. Вину. Всё это».
«И что ты придумал, Джимми? Прошу не говори, что ты начал принимать наркотики».
«О, я думал об этом, но нет… Я принимаю только Ксанакс, который вы мне прописали. А это новое занятие,… мне кажется, оно мне помогает, но также наводит на некоторые мысли».
Доктор Хаггерти наконец отошла от порога, вошла в кабинет и присела на край дивана. «Что ты делаешь?» – спросила она с ноткой беспокойства в голосе.
«Я решил, что, возможно, смогу побороть кошмары, если буду забираться на высокие сооружения. Я никогда не боялся высоты, но всегда её избегал. Зная, что родители упали с моста, я хотел испытать судьбу и подняться на что-нибудь такое же высокое, вы понимаете? В общем, я попробовал, и сначала ничего не вышло».
«Сначала?»
«Да. Я ощущал одиночество. Я начал с моста Миллер Мун Бридж. Я поднялся на него ночью и посмотрел вниз, где должна была течь вода. В безлунную ночь это как смотреть в яму. Даже не видно, где начинается земля, вы знали? Стоя там, я ощущал себя ничтожным, и мне это не нравилось. Однако… на время я смог избавиться от кошмаров. Потом они снова вернулись, и я должен был найти другой выход. Тогда я взошёл на мост не один, доктор Хаггерти».
Он замолчал и посмотрел ей в глаза. Он был в курсе того, что в городе знали о том, что он сделал. Он знал, что доктору Хаггерти было известно и о Мэлори Томас, и о Кенни Скиннере, и о Морин Хэнкс. Ему была любопытна её реакция. Можно сказать, что он только что сделал признание.
«Ты пошёл с другом?» – спросила она.
«Нет, но я всегда уважал её и хотел узнать поближе, – Джимми усмехнулся и покачал головой. – Мне кажется, ей не очень понравилось».
Он видел, что доктор Хаггерти изо всех сил пытается сохранить спокойствие, но глаза и уголки плотно сжатых губ выдавали её истинные чувства. Она была напугана. Она была встревожена.
