Во-первых, из четырнадцати самоубийц ровно половина оставили предсмертные записки, в которых было ясно сказано, что они сами решили свести счёты с жизнью. В отчётах были фотокопии этих записок, и в каждой из них говорилось о сожалении. Погибшие говорили родным и близким, что любили и ценили их, но также говорили о боли, с которой не могли справиться.
Оставшиеся семь случаев были похожи на обычные убийства – откуда ни возьмись появлялись изуродованные тела. Одна из жертв, семнадцатилетняя девушка, имела сексуальный контакт перед смертью. Когда анализ ДНК частиц, найденных на и внутри её тела, указал на её любовника, он представил доказательства в виде СМС сообщений, указывающие на то, что она пришла к нему домой, затем у них был секс, а потом она ушла. Исходя из информации, примерно три часа спустя она сбросилась с Миллер Мун Бридж.
Единственный случай из четырнадцати, который показался Макензи требующим дополнительного внимания, касался печальной и трагичной смерти шестнадцатилетнего подростка. Когда его тело нашли на забрызганных кровью камнях, на груди и руках были обнаружены синяки, которые не вязались ни с одной из полученных в ходе падения травм. В течение нескольких дней полиция выяснила, что мальчика уже долгое время избивал отец-алкоголик, который, как ни печально, совершил попытку самоубийства через три дня после обнаружения тела сына.
Последнее дело, которое читала Макензи, касалось свежей смерти Мэлори Томас. Её случай немного отличался от остальных, потому что она была обнаружена без одежды. Согласно отчёту одежда была найдена аккуратно сложенной на мосту. Следов физического или сексуального насилия не обнаружили. Казалось, что по какой-то неведомой причине Мэлори Томас решила уйти из мира так же, как и пришла в него – нагой.
«И всё же это странно, – подумала Макензи. – Даже необычно. Если ты хочешь убить себя, то зачем делать так, чтобы потом все видели тебя обнажённой?»
Она думала над этим какое-то время, а потом вспомнила психиатра, о котором упоминал шериф Тейт. Правда, сейчас, когда часы показывали почти полночь, звонить было уже поздно.
«Полночь», – снова подумала Макензи. Она посмотрела на телефон, удивляясь тому, что за всё это время Эллингтон ни разу не пытался с ней связаться. Она решила, что он поступал мудро, решив не трогать её, пока она со всем не разберётся. Честно говоря, Макензи не знала, с чего и начать. Он совершил ошибку задолго до знакомства с ней… Почему тогда это так её задело?
Ответа она не знала, но знала, что была не на шутку расстроена,… и сейчас только это имело значение.
Прежде чем отправиться спать, Макензи посмотрела на визитную карточку, которую положила в папку секретарь полиции. На ней были имя, номер телефона и адрес электронной почты местного психиатра, доктора Джен Хаггерти. Желая использовать все имеющиеся ресурсы, Макензи быстро набросала электронное послание, в котором сообщала доктору Хаггерти о том, что приехала в город и просила встретиться с ней как можно скорее. Макензи решила, что если к девяти утра не получит ответ от психиатра, то позвонит ей лично.
Перед тем, как выключить свет, Макензи подумала о том, чтобы позвонить Эллингтону, просто чтобы узнать, как у него дела. Она довольно хорошо его знала: скорее всего, он заливал печаль алкоголем, намереваясь уснуть на диване после нескольких бутылок пива.
Подобные мысли помогли ей принять решение. Макензи выключила свет, и в темноте ей вдруг подумалось, что она оказалась в городке, в котором было больше мрачных тайн, чем в других. Город скрывал жуткие шрамы и находился в вечном мраке не из-за своей провинциальности, а из-за неприятного места, к которому вела не асфальтированная дорога в шести милях от отеля. Макензи изо всех сил старалась не думать о них, но, засыпая, видела перед глазами образы подростков, делающих последний в жизни прыжок с моста Миллер Мун Бридж.
Глава шестая
Сон прервал звонок мобильного. Часы на прикроватной тумбочке показывали 6:40. Макензи наощупь пыталась найти телефон. На экране высветилось имя Макграта; она быстро подумала о том, что лучше бы звонил Эллингтон, а потом ответила:
«Агент Уайт слушает».
«Уайт, что ты решила по делу племянника директора Уилмота?»
«Пока всё выглядит, как классический суицид. Если всё пойдёт по плану, то уже к вечеру я вернусь в Вашингтон».
«Следов насилия не обнаружили?»
«Явных – нет. Вы не против, если я спрошу… Директор Уилмот думает, что это убийство?»
«Нет. Давай будем реалистами… Суицид в семье человека его положения не сулит ничего хорошего. Он просто хочет узнать все подробности до того, как они станут известны всем остальным».
«Понятно».
«Уайт, я тебя разбудил?» – резко спросил Макграт.
«Конечно, нет, сэр».
«Держи меня в курсе новостей», – ответил он и закончил разговор.
«Отличненькое пробуждение», – подумала Макензи, выбираясь из постели. Она направилась в душ, а после, обвернувшись полотенцем, вернулась в комнату, потому что телефон звонил вновь.
Она не узнала номер, поэтому сразу ответила. Она приложила телефон к мокрым волосам и сказала: «Агент Уайт слушает».
«Агент Уайт, это Джен Хаггерти, – сказал серьёзный голос. – Я только что прочла ваше сообщение».
«Спасибо, что сразу откликнулись, – ответила Макензи. – Я знаю, что прошу многого у человека с вашим расписанием, но могли бы мы сегодня с вами встретиться и поговорить?»
«Это легко устроить, – сказала Хаггерти. – Я работаю из дома, и первый пациент придёт только в девять тридцать. Если вы дадите мне полчаса, чтобы собраться, то мы сможем увидеться утром. Я заварю нам кофе».
«Звучит отлично», – сказала Макензи.
Хаггерти продиктовала адрес, и они попрощались. Чтобы как-то скоротать полчаса, Макензи решила поступить по-взрослому и позвонить Эллингтону. Никому из них не станет легче, если они будут прятаться от проблемы и надеяться, что второй забудет о ней или спустит всё на тормозах.
Когда Эллингтон взял трубку, голос его казался уставшим. Макензи решила, что разбудила его, и в этом не было ничего удивительного, потому что он всегда спал подолгу в нерабочие дни. Ещё Макензи с уверенностью могла сказать, что услышала в его голосе надежду.
«Привет», – сказал он.
«Доброе утро, – ответила она. – Как дела?»
«Не знаю, – почти сразу сказал Эллингтон. – Лучше всего моё состояние опишет фраза «не в духе», но я справлюсь. Чем больше я обо всём этом думаю, тем больше мне кажется, что всё успокоится. У меня будет небольшое пятно на репутации, но если я смогу вернуться к работе, то это станет уже неважно. Как у тебя дела? Как продвигается сверхсекретное расследование?»
«Думаю, я почти закончила», – сказала Макензи. Когда она звонила ему по дороге в Кингсвилл вчера вечером, то практически ничего не сказала о сути расследования и лишь заверила, что в таком деле, как это ей не угрожает никакая опасность. Она говорила очень осторожно, чтобы не выдать лишнюю информацию. Иногда среди агентов так случалось, когда дело было уже закрыто или шло к завершению.
