Она рассмеялась, он тоже. Это была, конечно, шутка: они уже три раза до того встречались в этом самом вагоне-ресторане. Ей казалось это чистым совпадением, что они временами едут на одном поезде.
Он подошёл к её столику.
– Вижу, ты пока ничего не заказала, – заметил он.
– Пока руки не дошли, – ответила она.
– Я возьму что-нибудь нам, – предложил он.
Её глаза блеснули.
– Это будет очень мило, Нэш, – сказала она. – Думаю, ты уже знаешь, что я хочу.
Он подошёл к стойке и заказал два сэндвича и пару капучино. В ожидании заказа он гадал, почему всем трём женщинам представился Нэшем. Но какое в сущности это имело значение?
Конечно, это имело значение.
Если какая-то из девушек сумеет скрыться от его злобных намерений, он точно не хотел, чтобы они знали его настоящее имя.
Когда сэндвичи и капучино были готовы, он принёс их к столику и уселся.
– Снова навещала своего брата? – поинтересовался он.
Её лицо погрустнело, она кивнула. Он знал, что она каталась между Карутерсом и Чикаго, чтобы навещать своего младшего брата, который лечился от наркомании.
– Как у него дела? – спросил он.
Салли устало покачала головой.
– Злится, – пожала она плечами. – Тревор хочет, чтобы я забрала его из центра, говорит, что он в порядке, что тридцати дней вполне достаточно и он готов начать жизнь заново… Но я знаю, что это неправда. Он не готов. Мы уже всё это проходили. Ему нужен полный срок в шестьдесят дней. Если он выйдет сейчас, спустя неделю же снова подсядет.
Она посмотрела в глаза мужчине.
– Честно говоря… Только я не должна это никому говорить.
Мужчина был тронут тем, что она доверилась ему.
Те две женщины тоже ему доверяли, они чувствовали себя в безопасности рядом с ним. И он был этому рад, предлагая им свою жилетку. Бедняга Ферн так хотела рассказать ему про своего ужасного отца, а Риз стремилась поделиться с кем-то своей любовью к женщине в Чикаго – им обеим нужен был тот, кто просто выслушает и не будет их осуждать.
– Об этом не узнает ни одна живая душа, – пообещал он.
И это была правда.
Салли взволнованно вздохнула.
– Я тоже злюсь, – призналась она. – Злюсь, что должна говорить ему то, что он не хочет слышать, потому, что ему не хватает ума самому понять это. Злюсь, что он сопротивляется и ненавидит меня за это. Не всегда, но иногда такое бывает. В такие дни как сегодня.
– А почему ты не должна на него злиться? – спросил мужчина.
Салли вопрос немного удивил.
– Потому, что он болен, конечно же, – воскликнула она. – Он делает это не нарочно. Это всё болезнь. И ещё я чувствую…
Её голос оборвался.
– Что? – переспросил мужчина.
– Какую-то вину. Вину за то, что у меня нет таких же проблем. «Не приведи Господь», как говорится. Я чувствую вину за то, что у меня всё нормально.
Он был рад тому, что она обеими руками сжимает свою чашку с капучино. Иначе ему пришлось бы предложить ей собственную руку для успокоения. А это было бы чересчур. Это бы установило между ними связь и сильно ранило бы его, когда ему пришлось бы разорвать её таким жестоким образом.
– Комплекс вины спасшегося, – объяснил мужчина. – Это совершенно естественно. А что насчёт злости – это просто на тебя давит ответственность, которую ты взвалила на свои плечи. Никто из твоих родственников не желает и пальца поднять, чтобы ему помочь. Всё это свалилось только на тебя. Ты – жертва собственного сострадания.
Она улыбнулась и слегка закатила глаза.
– О, об этом я не думала, – призналась она.
– Уж поверь мне, – заверил он. – Я не знаю никого, кто был бы так же добр и заботлив, как ты.
Он говорил это совершенно искренне, хотя это и не была полная правда – ему приходилось знать ещё двоих таких женщин.
Но обе они уже были мертвы.
Салли глубоко вздохнула.
– Я очень ценю, что могу поговорить с тобой об этом. Но… это кажется несправедливым. Это как игра в одни ворота. Ты всегда слушаешь о моих проблемах, но никогда не рассказываешь о своих.
Мужчина рассмеялся.
– Возможно, потому, что у меня нет никаких проблем, – сказал он.
Салли покачала головой.
– Нет, это неправда. Я чувствую это. Ты несёшь какую-то тяжкую ношу, всё это время. Ты так… так печален в глубине души. Ты слишком скрытный. А я бы хотела помочь.
Она моргнула от собственных слов.
– Ой, прости, – одёрнула она себя. – И когда я перестану лезть в чужие дела? Это было так невпопад!
– Нет, это не так, – возразил мужчина.
В конце концов, она была совершенно права. Его грызло изнутри чувство вины, а также его мании и наваждения, контролировать которые он не мог. И ему отчаянно хотелось поговорить об этом с кем-нибудь – с кем-то вроде неё.
– Может быть, однажды я расскажу тебе.
Он в ту же секунду пожалел о вылетевших словах. Конечно, это была ложь. Ему не следовало говорить это. Это было неправильно.
Пора было сменить тему.
– Но лучше ты расскажи мне, что ещё происходит у тебя в жизни, – попросил он.
Она начала углубляться в знакомые темы – о своей работе учительницей начальных классов в Карутерсе, штат Иллинойс, и о том, как трудно быть разведённой женщиной в небольшом городке на Среднем Западе.
Тем временем голос в его голове проснулся, напоминая ему о его планах.
Она не имела понятия, что он тоже собирается сойти с поезда в Карутерсе. Она думала, что он поедет дальше до Уэндовера, где, как он сказал ей, он жил.
На самом же деле он втайне провожал её с поезда каждый раз после их встреч, мастерски избегая камер слежения на вокзале и запоминая каждое её движение.
Он знал, что должен сделать, и точно знал, как.
Голос снова стал повторять: «Пора! Пора! Пора!»
Как бы ему хотелось, чтобы этот голос замолчал.
Он хотел и дальше упиваться общением с этой девушкой.
А сегодня это будет его последний раз.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Пока Райли и Джен ловили такси в плотном потоке машин перед отелем, Билл поднял взгляд на вечернее небо в обрамлении высящихся небоскрёбов Чикаго. Он невольно удивился, что ещё не совсем стемнело – сегодня был длинный день, как и вчера, а ему с коллегами ничего не удалось разузнать.
И он устал, устал гораздо больше, чем должен был.
«Почему?» – гадал он.
