— В отделе по связям с прессой, — пояснила
она. — Я готовила материалы о компании для газет, и Роберт читал мои
материалы.
— Вы знали о его встречах с Маргарет?
— Об этом знали все, — удивилась Сюзан. — Она
ведь работала в нашем отделе. Мы не считали ее особенно привлекательной, —
ревниво добавила она, — но Роберту она понравилась.
— Она действительно была истеричкой?
— Да, — твердо ответила Сюзан, — могла
неожиданно разозлиться или расплакаться. Могла накричать на журналиста.
По-моему, у нее в семье были ненормальные. Сейчас говорят, что это дурная
наследственность…
Очевидно, она долго могла об этом говорить, но Дронго ее
перебил.
— Маргарет тоже была блондинкой? — уточнил
он. — На снимке, сделанном во время судебного процесса, видно, что у нее
светлые волосы.
— Конечно, блондинкой. Роберт не любил крашеных
блондинок. Ему нравились натуральные.
— Как вы полагаете, она могла убить Роберта?
— Конечно, могла, — удивилась Сюзан. — Я и на
суде так сказала. И сейчас так думаю. Маргарет ждала от Роберта ребенка. Об
этом знали все наши сотрудники. И она все время нервничала. Он ей, конечно,
ничего не обещал, но она нервничала. Я не верю в эту историю про собачек,
которую рассказал нам мистер Доул. Собаки были на втором этаже и могли не
почувствовать, как она вошла в дом. Может, она даже вбежала. И выстрелить она
тоже могла…
— Тогда кто, по-вашему, убил Алана Эндерса? Кто пытался
отравить маленького Тони Чапмена?
— По-моему, все ясно, — неожиданно ответила Сюзан
Бердсли. — Мистер Хашаб расскажет вам свою версию, и я с ней согласна.
По-моему, нужно прекратить это расследование. Уже и так ясно, кто именно
пытался отравить мальчика.
В этот момент в зал вернулись Полынов, Важевский и Хеккет.
Они прошли к большому бассейну, откуда выходила Элиза Холдер. Увидев вошедших,
Сюзан замолчала.
— Продолжайте, — попросил Дронго.
— Пусть мистер Хашаб вам все расскажет, —
предложила молодая женщина, выходя из джакузи.
— Вы знаете, кто пытался отравить мальчика? —
спросил Дронго у остановившегося рядом с ним арабского эксперта, который также
решил выйти из джакузи.
— Увидимся сегодня в одиннадцать, — неожиданно
шепнул Хашаб, выходя следом за Сюзан. — Я вас буду ждать.
Дронго остался один в джакузи. Он откинул голову и закрыл
глаза, ожидая, когда автоматически включится подача воды.
Глава 7
Бассейн обычно закрывался строго по расписанию. Но учитывая,
что сэр Энтони оплатил все номера и снял отель на весь уик-энд, дежурные
терпеливо ждали, когда гости сами захотят выйти из бассейна. Дронго прошел в
холл и обнаружил там сидевших двух экспертов — Симуру и Квернера. Японский
эксперт разговаривал с Арчибальдом, хотя это скорее напоминало монолог самого
повара.
Симура лишь направлял развитие его мыслей, не перебивая и
терпеливо слушая сбивчивую речь англичанина. Дронго поразился терпению
японского эксперта, который так внимательно выслушивал откровения Арчибальда.
Он услышал, как Симура мягко спросил:
— Может быть, сэр Энтони тоже пьет молоко?
— Никогда, — громко ответил повар. — В его
возрасте это не совсем полезно, сэр. Мы иногда добавляем молоко в овсяную кашу,
которую готовим для сэра Энтони, но он никогда не добавляет молоко в свой чай.
Это невозможно, сэр.
По-английски «овсяная каша» звучала как «порридж», и Дронго
усмехнулся, проходя дальше. В конце концов, именно этот продукт употребляли на
завтрак в тысячах английских семей.
За другим столиком Квернер о чем-то беседовал с Альмой,
задавая ей точные короткие вопросы. Он отмечал в своем блокноте ее ответы,
словно он был следователем, а она — главным свидетелем в его расследовании.
Увидев продолжавших играть в шахматы и тихо беседующих Доула
и Брюлея, Дронго подумал, как сложно стать идеальным экспертом. У него должны
быть напор холерика, остроумие сангвиника, терпение флегматика и фатальность
меланхолика.
Двумя последними качествами Дронго обладал гораздо в меньшей
степени, чем исходными первыми. Он был классическим
полухолериком-полусангвиником.
Пройдя к стойке бара, он попросил бармена налить ему стакан
апельсинового сока. В эту ночь никто как будто и не собирался спать. Все были
взволнованы нелепой смертью Алана Эндерса. Бармен приветливо кивнул, наливая
Дронго сок. Рядом появились Полынов и Элиза Холдер. Они попросили джин с
тоником. Пока бармен готовил для них напиток, в холл вошли остальные:
Важевский, Хеккет и Хашаб со своей спутницей. Они вчетвером сели за столик,
попросив бармена дать им кофе.
Полынов неприязненно взглянул на Дронго.
— Вы из Москвы? — неожиданно спросил он по-русски.
— Да, я приехал из Москвы, — кивнул Дронго. —
А вы, кажется, работаете здесь давно?
— Несколько лет, — односложно ответил Полынов. Он
получил свой стакан и сделал большой глоток. Полынов стоял между Элизой Холдер
и Дронго. Быстро наклонившись к Дронго, он с неожиданной злостью сказал:
— Напрасно вы приехали! Здесь вам ничего не светит. Это
вам не Москва.
— В каком смысле? — спросил Дронго.
— В том самом, — ухмыльнулся Полынов. Элиза,
очевидно услышав русский язык, повернула голову, взглянув на Дронго. У нее были
красивые темные глаза.
— Я думала, что вы индус, — неожиданно сказала
она.
— Почему? — удивился Дронго.
— Не знаю, — пожала она плечами, — я вас
представляла себе иначе. Когда посылали приглашение в Москву, мне казалось, что
оттуда приедет совсем другой человек.
— Это вы посылали приглашения? — сразу переспросил
Дронго.
— Нет, — холодно усмехнулась она, — я не
посылала приглашений. Просто для вас было приготовлено письмо в посольство
Великобритании, а отправлять почту — моя обязанность. С остальными экспертами
было легче. Кроме Симуры, никому не требовалась специальная виза. А
приглашениями занимались мистер Тиллих и миссис Бердсли.
Со своего места встал Важевский и подошел к ним.
— Мне мартини, — попросил он бармена и, уже
обращаясь к Дронго, сказал:
— С самого утра я хочу у вас спросить про одного
человека. Мне рассказывали в Варшаве, что в восьмидесятые годы вы работали с
самим Купцевичем. Это верно?
— Адам Купцевич? — уточнил Дронго. — Да, это
мой друг.
— И вы с ним работали?
— Мы провели вместе одну операцию, — признался
Дронго.
— В результате которой стали известны на весь
мир, — пробормотал, улыбаясь, Важевский. — Говорят, что вы смогли
разоблачить даже осведомителя наркомафии, внедренного в структуру комитета
специальных экспертов ООН. Вас называли «голубыми ангелами»?
