— У вас были гости? — спросил он. — С чего вы
взяли? — улыбнулся Дронго. — Хотя от вас трудно что-либо утаить.
— Я слышал, как вы вернулись, — пояснил
комиссар. — Через несколько минут раздался слабый стук в дверь. Как вы
открыли, я не услышал. Из этого я сделал вывод, что действовали вы достаточно
осторожно, чтобы впустить своего гостя. И так же незаметно закрыли дверь.
Очевидно, вы хотели поговорить о чем-то секретном, если сразу прибавили звук
телевизора. Я ведь нахожусь за стенкой и все слышу. Как только раздался стук
закрывающейся двери, вы убрали звук. Должен сказать, что ваш гость пришел гораздо
тише, чем ушел. Во всяком случае, он или она не так хлопали дверью.
— Вы абсолютно правы, комиссар, — рассмеялся
Дронго. — Действительно, с телевизором я невольно подставился. Впрочем,
для этого нужно иметь вашу наблюдательность.
— Что вы думаете об этих убийствах? — спросил
комиссар.
— Пока убили только одного человека. — Дронго
оценил деликатность комиссара — тот не стал уточнять, кто именно приходил к его
соседу так поздно.
— Вы же понимаете, о чем я говорю, — сказал
комиссар Брюлей. — Мы довольно долго обсуждали эту тему с мистером Доулом
и пришли к выводу, что убийство Алана Эндерса — лишь звено в цепи преступлений,
которые замыслил неизвестный нам убийца.
— И вы полагаете, что убийца находится среди нас?
— Я уверен в этом, — ответил комиссар, доставая
трубку. — У вас можно курить?
— Конечно, можно. Я сейчас открою окно. — Дронго
прошел к окну, отдернул занавеску и внезапно замер. Внизу, на площадке перед
отелем, стоял Тиллих. Странно, что он вышел из здания. Ведь сэр Энтони приказал
никому из отеля не выходить. Впрочем, Тиллих стоял на площадке, нетерпеливо
посматривая на часы, словно он кого-то ждал.
— Что случилось? — спросил комиссар, поднимаясь со
стула и подходя к окну.
— Тиллих, — показал вниз Дронго. — Странно,
что охрана разрешила ему выйти из отеля. Он кого-то ждет и явно нервничает.
— Может, нам лучше спуститься вниз? — предложил
комиссар. — Вы не курите, а я могу надымить в вашей комнате. Вам потом
трудно будет уснуть.
Заодно и узнаем, почему он решил так поздно гулять рядом с
отелем.
— Пойдемте, — согласился Дронго.
Он надел пиджак, и они вышли из номера. Пройдя по коридору,
они вызвали кабину лифта и через несколько мгновений были внизу, в холле. За
стойкой дежурного никого не было. Только у входа в охранников, нанятых
Чапменом.
— Нельзя, — коротко сказал он из отеля.
— А почему разрешили этому господину? — спросил
Дронго, показывая на Тиллиха.
— Он вышел за почтой, — пояснил охранник. —
Сэр Чапмен разрешил ему получать почту. Ее привозят обычно после полуночи.
Бедняга, кажется, не высыпается. Такая у него работа, как и у нас. Но если вы
хотите пройти на корт, я могу сказать, чтобы включили свет. Здесь нет никаких
ограничений. Если вы вдвоем хотите играть, я могу вам разрешить выйти. Там есть
двое наших охранников.
— Неужели мы похожи на людей, которые в час ночи
собираются играть в теннис? — пошутил Дронго. — А можно просто
постоять у входа в отель, рядом с мистером Тиллихом?
— Хорошо, — разрешил охранник. Ему было лет сорок,
и он, очевидно, отличался пунктуальностью, добросовестно выполняя свои
обязанности.
Комиссар, не проронивший ни слова, вышел из отеля первым,
закуривая свою трубку. За ним последовали Дронго и охранник. Вокруг отеля
ходили несколько человек из охраны. Сэр Энтони предусмотрел все варианты. Он
хотел поставить своеобразный «чистый эксперимент», заставив экспертов искать
убийцу среди тех, кто проживал в отеле.
Увидев выходивших из отеля людей, Тиллих вздрогнул, но
довольно быстро взял себя в руки.
— Вы не спите, господа? — спросил он, подходя к
ним и улыбаясь.
— Вы тоже, мистер Тиллих, — отозвался Дронго.
— Срочная почта, — пояснил Тиллих. — Сэр
Энтони просил меня принять ее. Накопилось много почты за пятницу и субботу, вот
поэтому я и жду нашу машину.
— Вы давно работаете у мистера Чапмена? — уточнил
Дронго.
— Шесть лет, — метнул на него подозрительный
взгляд Тиллих. — А почему вы спрашиваете?
— Вы знали Роберта Чапмена? — вмешался в беседу
комиссар, внимательно глядя на Тиллиха.
— Конечно, знал, — удивился Тиллих. — Мы два
года работали с ним вместе. Он был неплохой парень, немного увлекающийся, но, в
общем, неплохой.
— Что значит увлекающийся? — прищурился комиссар.
Тиллиху явно не нравилась эта беседа, но он помнил
категорическое указание сэра Энтони отвечать на все вопросы экспертов.
— Он любил женщин, сэр, — ответил Тиллих.
— По-моему, это не очень большой грех, —
пробормотал Дронго. — Во всяком случае, из-за этого не убивают. Вы были в
Ричмонде, когда его убили?
— Да, сэр, — с трудом выдавил Тиллих. Этот ночной
разговор ему явно не нравился.
— И вы, конечно, ничего не помните?
— Все, что я знал и помнил, я уже много раз рассказывал
сотрудникам полиции, сэр. И на суде я давал показания под присягой. Мне нечего
добавить к своим словам.
— Мы не на суде, — вставил комиссар. — Вы
ведь работали с Маргарет. Что вы можете о ней рассказать?
— Послушайте, господин комиссар, — разозлился
Тиллих, — уже очень поздно. Нам, конечно, дали указание отвечать на все
ваши вопросы, но не в час ночи. Извините меня, сэр, я мог бы ответить на ваши
вопросы завтра утром.
— Завтра может быть слишком поздно, — мрачно
заметил Дронго.
Тиллих еще раз вздрогнул. Это заметил даже охранник, который
стоял рядом с ним.
— Нервы у вас не в порядке, — неодобрительно
заметил он Тиллиху, поворачивая в отель. — Только никуда не
уходите, — сказал он на прощание, обращаясь к Дронго и комиссару.
— Что вы хотите узнать? — спросил Тиллих, когда
они остались втроем.
— Вы работали с Маргарет, — напомнил комиссар свой
вопрос. — Что вы можете о ней сказать?
— Она была истеричкой, — заученно ответил
Тиллих, — крайне неуравновешенной особой. Конечно, мистер Роберт Чапмен не
был ангелом, но и она не была святой. Я не знаю, кто проявил большую
инициативу, но чем все это кончилось, вам известно. Молодой человек погиб, а
она попала в сумасшедший дом.
Несмотря на все усилия врачей, ничего сделать не удалось.
Они не могут вернуть ее в нормальное состояние. Она все время кричит, что убила
Роберта. И хотя суд признал ее невменяемой, я думаю, что присяжные точно знали,
что именно она убила Роберта Чапмена. Я в этом никогда не сомневался, —
безапелляционно заявил он.
