– Я тебе сейчас такой массаж сделаю, что ты о женщинах месяца два вспоминать не будешь. Распухнет твое хозяйство так, что в штанах не уместится, будешь ходить и его руками придерживать.
– Пусти! – вновь попросил Колян, он хотел и боялся одновременно схватить Анну за руку.
И она медленно стала вытаскивать ее из-под джинсов, полосуя острыми ногтями плоть неудачливого кавалера.
– Запомни раз и навсегда, что подходить ко мне с такими предложениями опасно!
Колян постоял секунд с десять, не двигаясь, не веря в то, что мучения кончились. Анна брезгливо разглядывала свою правую руку, под накрашенными перламутровым лаком ногтями виднелись окровавленные кусочки кожи и черные вопросительные знаки жестких волос.
– Мерзость какая! – проговорила она, заворачивая руку носовым платком. – Могу тебе прокладку дать, если не хочешь трусы кровью испачкать, – холодно сказала она и резко ударила коленом Коляна в пах.
Тот почти беззвучно взвыл от боли и обхватил низ живота руками.
– Козел ты безрогий, – уже без всякой злобы произнесла Анна и, держа на отлете руку, завернутую в платок, подошла к погрузочной рампе, на которой стоял Толян. – Дурак твой приятель, – она попыталась отвернуть вентиль на кране, который служил для полива цветника, но тот не поддавался. – Чего стоишь, помоги мне!
Зажурчала вода. Анна долго и старательно мыла руку, выгребая из-под ногтей все, что туда забилось.
– Животное! Сучка! – послышалось сзади. Колян подошел, но не очень близко и шипел на Анну.
– Мне погода нашептала, – спокойно сказала женщина, стряхивая с рук сверкающие капли воды, – она каждому свое шепчет.
– Убью, падла! – потерял всякое терпение Колян и двинулся на Анну.
Та, как кошка вскидывает лапу, вскинула руку. Сверкнули накрашенные ногти.
– Только подойди, я тебе глаза мигом выковыряю!
– Чего ты на нее смотришь! – закричал Колян. – Двинь этой сучке!
– За что? – пожал плечами Толик. – Я же тебя предупреждал? Предупреждал же?
– Предупреждал, – неохотно согласился Колян. – Лучше ты мне на глаза больше не показывайся.
– Не хочешь – не смотри. Моя штучка для таких, как ты, не предназначена.
– Пошли отсюда.
– Перевязочная внизу, – напомнила Анна.
– Заткнись! – Толян, понимая, что еще немного – и его приятель наделает глупостей, схватил его за плечи и потащил по аллейке подальше от корпуса, где они могли столкнуться с главврачом или с Грязновым. Не хватало к сегодняшним неприятностям заиметь еще одну.
Почему-то в том, что Анна не станет жаловаться никому на Коляна, он был уверен. Не та женщина, привыкла защищать себя сама – это вызывало у него уважение.
– Все хозяйство мне разворотила! – цедил сквозь зубы Колян. Он шел на широко расставленных ногах, боясь сделать резкое движение.
– Радуйся, что там костей нет, иначе бы гипс накладывать пришлось.
– Да уж…
* * *
А тем временем в подземной клинике шел другой, довольно странный, разговор.
– Меня не должны касаться твои проблемы, – пытался убедить Грязнова главврач.
– Это не мои проблемы, а наши.
– Ты отвечаешь за безопасность, и о том, что ты творишь, у меня нет ни малейшего желания знать.
– Если бы я не остановил его, он бы добрался и до клиники.
– Но приволок его сюда ты! – врач покосился на Рублева: даже привязанный к столу, тот вселял в него ужас.
– Если бы я его убил, это был бы плохой выход.
– Я ничего не хочу знать, – замахал руками главврач Хазаров, – я хочу только одного: чтобы на территорию лечебницы не попадали посторонние, чтобы никто не знал о подземной клинике, которая кормит и меня и тебя вместе с твоими мордоворотами. Сегодня же его не должно быть здесь!
– Убить? – глядя на главврача немигающими глазами, спросил Грязнов.
– Меня не интересует, каким образом ты это выполнишь, мне нужен ре-зуль-тат! – последнее слово он произнес по слогам.
– У меня есть к нему свои счеты.
– Меня это не касается.
– Не думай, что ты такой крутой, – Грязнов взял Хазарова за плечо, – и не ты здесь главный, а я. Мне нужна палата.
– Где?
– Здесь, под землей.
– Ты с ума сошел!
– Я не спрашиваю разрешения, я ставлю в известность, – взгляд у Грязнова стал абсолютно сумасшедший.
Главврач попробовал сбросить с плеча руку собеседника, но тот даже не подумал разжать пальцы.
– Мне нужна палата, последняя в коридоре, с защелкой.
– Зачем?
– Не твое дело.
– Но он не должен выйти отсюда живым, – прошептал главврач.
– Предоставь это мне. Способов убить человека множество, но каждый из людей заслужил свою собственную смерть.
– Что ты хочешь делать?
– Потом узнаешь.
– А если… – начал было Хазаров.
– Никаких если, – остановил его Грязнов. – Благодаря мне ты заработал много денег и проколов с обеспечением безопасности ни разу не случалось. Доверься и на этот раз.
– Тогда было другое дело, – вздохнул главврач, – тебе не мешали эмоции. А тут, как я понимаю, что-то личное.
– Да, вот именно, очень-очень личное. И, чем быстрее я получу то, что мне надо, тем быстрее окончится твоя головная боль.
– Черт с тобой, – махнул рукой главврач, понимая, что Грязнов не успокоится, пока не получит требуемого, – можешь занимать палату в самом конце, возле вентиляционной, мы ее все равно никогда не используем. Но только с одним условием: твои мордовороты сюда больше никогда без моего разрешения ходить не станут, они грязные, как бродячие собаки.
– У каждого свои недостатки, – согласился Грязнов. – Подержи-ка дверь, – и он взялся за край стола на колесиках, выкатил его в коридор, резко толкнул перед собой.
Дребезжа металлом, стол покатился по узкому коридору, в конце которого гудел воздуховод вентиляционной.
Грязнов катил стол так, словно на нем лежал не человек, а груда кирпичей. Ударил торцом в дверь, распахивая створку. В палате, лишенной, как и все остальные помещения клиники, окон, царил полумрак. Медицинская послеоперационная кровать стояла у самой стены, прикрытая белой простыней.
– Ты доволен?
– Вполне.
– Я пошел, – Хазаров двинулся к выходу.
– Погоди, – остановил его Грязнов.
– Тебе чего? – медик уже терял терпение, понимая, что его детище – клиника, которую он создал с нуля, благодаря Грязнову постепенно превращается во что-то другое, в то, что не приносит деньги, а сулит большие неприятности.
