– Быстрей, быстрей, щенок! Ублюдок! – выкрикивал он, волоча за собой, а иногда толкая впереди насмерть перепуганного мальчишку.
Никитин попытался вырваться, но Грязнов с такой силой ударил его по лицу, что парнишка упал на пол. Грязнов схватил его снова.
– Убью, ублюдок! Убью! Скорее! – с мальчишкой Грязнов выскочил во двор.
На Комбата бросился один из санитаров. Рублев выстрелил ему в ногу, тот как подкошенный рухнул к ногам Комбата. Борис переступил его, как переступают бревно, и двинулся дальше.
А в коридорах уже царила суета, сутолока, кричали разбуженные дети, их избивали санитары, загоняя назад в комнаты с зарешеченными окнами.
– Туда! Туда, – услышал Комбат детский голос. – Туда потащили Сережку! – и парнишка с разбитым носом указал на дверь.
– Спасибо, друг, – крикнул Рублев, разворачиваясь и выскакивая во двор.
А Грязнов уже заталкивал Никитина в салон джипа.
Машина еще не успела отъехать, Грязнов еще не успел повернуть ключ в замке зажигания, как увидел в зеркальце заднего вида Комбата. Он развернулся и трижды выстрелил. Комбат отшатнулся к стене.
Джип, для того чтобы выехать со двора, следовало развернуть. Маневр был нехитрый, и автомобиль, взревев мотором, выбросил из-под колес грязь и полусгнившие листья, тускло сверкнул погашенными фарами.
Комбат сошел с крыльца, двигаясь наперерез машине. Он догадался, какой маневр сейчас будет делать Грязнов. Рублев дошел до ворот, а джип еще только разворачивался. Комбат был невероятно слаб, двигался из последних сил.
Грязнов включил фары, и яркий свет ударил в лицо Комбата. Рублев зажмурился, прикрывая глаза рукой. Джип, ревя мотором, мчался прямо на него. Комбат поднял пистолет и дважды выстрелил. Автомобиль зацепил его бампером, откинул в сторону. Комбат покатился.
Грязнов скорчился от боли, но выровнял машину.
Никитин прикрыл голову руками, понимая, что сейчас машина на скорости ударится в бетонную стойку, но Грязнов в самый последний момент выровнял баранку левой рукой, и джип проскочил ворота.
Комбат, стоя на коленях, выстрелил в машину. Голова Рублева была разбита, кровь и холодный пот заливали глаза.
Раненый Грязнов выбрался из джипа, колеса которого были прострелены, выволок мальчишку. Затем ударил Никитина по голове, и тот упал к его ногам. Грязнов переложил пистолет из раненой руки в здоровую и двинулся на Комбата.
Тот пытался рукавом вытереть кровь, заливавшую глаза.
Левая рука нашла в кармане плаща пистолет охранника. Комбат понял: выхватить оружие и прицелиться он не успеет, на него уже смотрел немигающим взглядом Грязнов.
Два выстрела прозвучали одновременно. Комбат стрелял, падая на бок, чтобы уйти от пули.
* * *
Первое, что увидел Комбат, когда пришел в себя, это черное небо с одинокой дрожащей звездой, название которой он никак не мог вспомнить.
«Вот оно, высокое небо. Я выбрался из бездны, хоть и стоило мне это… А чего это мне, собственно, стоило?»
И тут он услышал плач, тонкий, надрывный, детский.
Рядом с ним на коленях сидел Сережка Никитин и тряс его за плечо.
– Надо уходить, убегать?
– Да, сейчас, – Комбат из последних сил поднялся на ноги.
Парнишка его поддерживал, и они вдвоем, спотыкаясь и падая, двинулись прочь от забора и от этого проклятого места. Они шли по березовому лесу, над которым уже светлело утреннее небо.
