Книга Пирамида, страница 10. Автор книги Уильям Голдинг

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Пирамида»

Cтраница 10

– Ладно, – сказал я и остановился. – Ладно. До завтра.

Эви глянула через плечо.

– А ты не домой?

– Кто? Я? Я вот погулять хотел.

Эви улыбнулась своей косвенной улыбкой.

– Ну, тогда пока.

Я живо пошел к мосту, наверх, потом пригнулся, оглянулся под удобным углом. Платьице и носочки взошли по улице и скрылись между ратушей и эркером мисс Долиш. Я пошел домой обходным путем и вошел на Площадь с северо-запада. Но в нашем флигеле было темно, родители легли. Я решил немного поиграть перед сном и вернулся к своему этюду. Он теперь содержал не только Имоджен, но и Эви – любовный крах по всем статьям.

Мама сунула голову в дверь, нежно мне улыбнулась:

– Олли, детка. Ужа-асно поздно.

* * *

На другой день правый указательный палец у меня болел, как зашибленный. Хочешь не хочешь, пришлось до завтра отложить музыку и пойти гулять. Я гулял долго, пообедал бутербродами и вернулся к вечеру. Времени до моей охоты на Эви оставалось немного, и я его употребил на то, чтобы выставить в самом выгодном свете свои скромные исходные данные. Я не мог соответствовать профилю Роберта, лишним семи сантиметрам роста и мопеду. Но я мог удалить всякий намек на щетину с уже выбритых утром щек и посоперничать с ароматом Эви посредством брильянтина. Я не пытался себя обманывать относительно своей внешности, но я слышал, что девушкам на нашу внешность плевать. Мне очень хотелось бы на это надеяться, потому что, осмотрев в зеркале свое лицо, я пришел к печальному выводу, что оно не из тех, в какие лично я бы влюбился. В нем абсолютно не было тонкости. Я попробовал победно улыбнуться и в результате перекосился от омерзения.

– Сколько сегодня молочка, мэм? Спасибочки, мэм, да, мэм, нет, мэм, спасибочки, мэм, здрасте, мэм.

Я сам себе показал язык,

– Ето йя-а-а!

Сомнений не было. Мне оставалось быть хитрым, уклончивым, дипломатичным – одним словом, умным. Иначе я мог завоевать девушку только с помощью дубинки. Эви – девушка, да еще какая! Как она меня яростно отшвырнула на три метра, как ловко отстраняла мои жадные лапанья, как нежно, робко отводила мои руки. Сомнительно даже, что и дубинка бы помогла. Но, с другой стороны, канувшая на дно пара брюк не допускала разночтений. Эви была доступна.

– Ето йя-а-а!

Она прошла по южной стороне Площади, на сей раз не глянув на наш дом, и, наученный горьким опытом, я решил немного повременить. Она уже сидела на парапетном камне моста, когда я к ней поднялся. Я не знал, с чего начать, не выработал никакой блестящей стратегии. Думал было изобразить интерес к птицам в надежде, что она согласится вместе со мной наблюдать, как наши меньшие братья клюют червячков или что там еще они делают. Но я не умел отличить сову от жаворонка и не знал, как про них говорить. Собирать полевые цветы, разыскивать следы древних развалин, выкапывать редкие минералы? Нет! Я ничего не мог придумать. И если она, как стяг, поднимет родительский запрет, мне придется толочься на мосту или на невозможном пути от него к Бакалейному тупику. Тем не менее, мелко приплясывая, я прошелся перед ней и встал, держа за оба конца поперек живота свою трость.

– Привет, Эви!

Эви склонила голову к плечу и улыбнулась:

– Долго ты.

– Занят был.

– Занят? Ты!

Подтекст меня оскорбил.

– Я в себя прихожу. Я очень много работал.

– Пианино – это работа, по-твоему?

– Нет, конечно.

Она ничего не сказала, только все улыбалась. Я туманно гадал о том, что такое пианино; но пока я гадал, Эви начала мурлыкать. Ноты схлестнули меня, как всегда схлестывали ноты, я стал рыться в памяти.

– Доуленд [7] !

Эви громко расхохоталась, еще похорошела и рассиялась вся. Она пела:


– Мою овечку

Веди на речку,

Потом на луг, потом на луг,

Потом на луг!


– Да у тебя же отличный голос! Тебе бы...

– Ходила на уроки, ходила.

– К мисс Долиш? К Пружинке?

– Ла-ла-ла-ла-ла-ла!

И мы вместе хохотали в газовом свете, вспоминая нашу мрачную училку и нудные уроки.

– Ла-ла-ла-ла-ла-ла!

– Пела бы ты почаще!

– И не Доуленда, а другого кого, да, мистер Умник?

– Тебе бы дальше учиться, Эви.

– А я чего? Я ничего. Вот играл бы кто для меня...

– У тебя нет пианино?

Она тряхнула головой. Я посмотрел мимо этой головы, на реку, но вместо реки в глазах щелкнула моментальная фотография Бакалейного тупика. Дом сержанта Бабакумба стоял против дома капитана Уилмота – оба на порядок приличней прочих. За ними, неуклонно становясь все приземистей и невзрачней, все грязнея, ветшая, дома сбегали к развалинам мельницы. На дороге дрались и валялись в грязи ребятишки. Мальчики одевались в униформу Бедного Мальчика: отцовские подрубленные штаны, отцовская отставная рубашка. Все почти босиком. Я вдруг сообразил, что именно газеты называют трущобами. Если пианино нет у мистера Бабакумба, его, конечно, нет там ни у кого.

– А капитан Уилмот? Как он?

Снова она тряхнула головой.

– У него граммофон и радио. Раньше, когда я еще маленькая была, звал, бывало, послушать.

– Очень мило.

– Лимонаду стакан, булочка. Музыка все классическая. У него и машинка пишущая есть.

Мы помолчали.

– Так что я не стала дальше петь учиться, – наконец сказала Эви. – А на машинке учиться так и так надо...

Я понял. Печально кивнул. В самом деле, досадно.

– Ты сегодня не играл, да, Олли?

Я засмеялся и поднял свой пострадавший палец. Она схватила его белыми пальчиками, стала осматривать. И все повторилось с точностью репринта – смешки, хохот, превращение из дичи в ловца, рывок с моста вниз, в темноту, полупораженье лицом к лицу, да, нет, не надо, да, нельзя, поцелуи, борьба, запах, три сливы, мерцание кожи, трясучка...

– Я тебе не нравлюсь?

– Ну почему... нет, Олли, не надо...

– Ох, ну, Эви, Эви...

– Не надо – это нехорошо!

Я без нее знал и был совершенно согласен, что это нехорошо; знал и то, что для меня лично быть хорошим сейчас – не главная цель.

– Пусти, Олли, а ну пусти!

Снова меня отбросили на три метра. На сей раз я одной ногой угодил в реку. А когда выкарабкался, Эви смотрела в небо.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация