Через полминуты из номера выглянул господин Курков. Он предстал перед нами в спортивном костюме, в кроссовках, с махровым полотенцем в руках.
— Добрый вечер, — увидев перед собой живого миллионера, Алина засветилась от счастья. — Простите, что пришлось вас так поздно побеспокоить. Надеюсь, мы вас не разбудили?
— Нет, — улыбнулся в ответ Курков и вытер краем полотенца пот со лба. — Я только что вернулся с пробежки. Так хорошо пробежаться по набережной. Ночной Дунай — это нечто! Столько огней! А что же мы стоим в коридоре? Может, вы пройдете в номер?
«А этот Курков милый и вежливый», — отметила я про себя.
— Да вот, Кузьма Егорович, тут дело вот в чем… — начал мямлить Калюжный.
— Кузьма Егорович, — Алина сделала шаг вперед, переступая порог номера. — Мы на одну секунду.
— Только? А я вас хотел угостить коньяком, — наигранно расстроился Курков.
— В другой раз, если пригласите, конечно, — состроила глазки Алина. Мне пришлось ее толкнуть в бок, чтобы она не забывала о деле. — Кузьма Егорович, — в миг посерьезнела моя подруга. — С вашей соотечественницей случилось несчастье.
— Нужны деньги? — разочарованно протянул он.
«Должно быть, у него часто их просят», — подумала я, заметив, как поскучнело лицо Куркова.
— Нет, деньги Валерии Воропаевой не нужны.
— А что с ней случилось, — насторожился Кузьма Егорович.
— На нее совершено нападение. Преступник проник в номер и нанес удар по голове.
— Она жива?
— Да, можно сказать, что с ней все в порядке. Поэтому убедительная к вам просьба, во избежание подобных происшествий не открывайте посторонним людям дверь. Ночью закрывайте дверь на задвижку. И от ночных пробежек лучше вообще отказаться. В случае опасности звоните к Александру Максимовичу.
— Я вас понял.
— Спокойной ночи.
Курков поблагодарил нас за предостережение и запер дверь.
— Спокойной ночи, — передразнил нас Калюжный. — Сначала сообщить людям о том, что кто-то ходит по гостинице и стучит битой по голове, а потом пожелать им «спокойной ночи». Да половина из них вообще спать не ляжет.
— А почему вы решили, что Воропаеву стукнули по голове битой? — спросила я.
— Ну не битой, а дубинкой, молотком или чугунной статуэткой. Какая разница? Просто так я сказал. Откуда мне знать, чем ее тюкнули? Идемте дальше. Если мы так медленно будем ходить, только к утру всех обойдем.
В соседнем номере с Курковым номере жила дама, чья прическа была похожа на прическу Мирей Матье. Дамочка, распахнув перед нами дверь, предстала в махровом халате, но при этом со свежим макияжем, как будто вечер для нее не заканчивался, а только начинался. Увидев нас, она смутилась и спряталась за дверь.
«Кажется, она предполагала увидеть не нас», — усмехнулась я про себя, заметив на ее лице разочарование.
— Александр Максимович? Вы ведь уже звонили, я в курсе, выезжаем в десять, — выглядывая из-за двери, выразила свое неудовольствие женщина.
— Вероника Алексеевна, вы кого-то ждете? — спросил ее Калюжный.
— Неприлично задавать женщине подобные вопросы, — ответила Вероника и добавила, — тем более вам.
Калюжный закашлялся. Алина участливо похлопала его спине.
— Вероника Алексеевна, в целях своей же безопасности закройтесь в номере и никому не открывайте, — сообщила я, прячущейся за дверью красотке.
— А вы из полиции нравов?
— Нет, на вашу подругу совершенно нападение.
— На Валерию Воропаеву, — уточнил Калюжный.
— Она не моя подруга, — фыркнула Вероника. — Тамбовская волчица ей подруга.
Дверь с треском захлопнулась.
— Странная реакция. Вам не кажется? — Алина посмотрела на Александра Максимовича. — Даже не расспросила толком, что произошло с Валерией. Откуда такая антипатия?
— Видите ли, две дамы поскандалили.
— Из-за чего?
— Из-за кого, — поправил Калюжный, оглядываясь на номер Кузьмы Егоровича. — Из-за Куркова. Вероника положила глаз на него, а тот стал заглядываться на Валерию. Вероника высказала Воропаевой все, что о ней думает. Был скандал. Обе совершенно не стеснялись в выражениях. Еще и мне досталось.
— А вы-то тут при чем?
— Случайно попал под горячую руку, — вздохнул Калюжный, уводя нас от номера Вероники.
— Дальше куда? Кто еще живет на этом этаже?
— Никита Федоскин и Анфиса Сомова, — прочитал с листа Александр Максимович и повел нас в обратный конец коридора.
Ни с Никитой, ни с Анфисой нам не удалось поговорить. В номерах было темно и тихо. Для очистки совести мы тихонько постучали, но никто не открыл: то ли постояльцы уже давно спали, то ли в номерах их не было.
— Пойдем дальше? — без энтузиазма спросил Калюжный.
— Да, — утвердительно кивнула головой Алина.
Мы опустились на этаж ниже. Из оставшихся двенадцати человек мы смогли предупредить только шестерых, остальные уже спали, беспокоить их мы не решились.
— Все?
— Нет, еще одна дама, — ответил Александр Максимович, ткнув пальцем в фамилию, которая значилась в списке последней и была написана от руки. — Ирина Ивановна Редькина.
— Кто? — не поверили мы своим ушам.
— Ирина Ивановна Редькина, — повторил Калюжный.
— Такая темненькая? С фигурой Элизабет Тейлор?
— А что, похожа — согласился он.
— Но она же была в нашей группе и сошла с поезда во Львове, — все еще сомневаясь в том, что мы говорим об одной и той же женщине, возразила Алина.
— Не сошла, а перешла в другой вагон. Я познакомился с Ириной Ивановной в вагоне-ресторане. Разговорились. Весьма приятная женщина. Пожаловалась мне, что едет в Венгрию, хотела жить в центре Будапешта, а придется жить в трехзвездочном отеле на окраине. А у меня как раз одна клиентка отказалась от поездки за пятнадцать минут до отхода поезда. Я даже ее билет не смог в кассу сдать. И номер уже был забронирован. Понятное дело, деньги отель не вернет. Вот я и предложил Ирине Ивановне, если она в средствах не ограничена, перейти в нашу группу. Она с радостью согласилась.
— Безобразие! Могла бы и нас поставить в известность. Мы полчаса прождали ее на вокзале. И вы, Александр Максимович, хороши! Клиентов перекупать! — разозлилась на Калюжного Алина. — Разве так поступают коллеги?
— Да я тут при чем? Я думал, Ирина Ивановна, сообщила вам о своем решении перейти в мою группу.
— Где ее номер? — агрессивно наступая, спросила Алина. — Сейчас я с ней разберусь! Ей мало не покажется!
— Алина, пожалуйста, потише, ты можешь разбудить постояльцев, — попросила я, опасаясь, что она и впрямь может учинить скандал.
