— Нехорошо кричать на женщин, — вступилась за нас Степа.
— Это не женщины! Это Медузы Горгоны. На кого посмотрят, те враз копыта отбрасывают. Вы и меня скоро в могилу сведете. Рассказывайте, иначе отвезу вас в следственный изолятор.
Воронков багровел на глазах. Капельки пота выступили на его высоком лбу.
«У него подскочило давление, — промелькнуло у меня в голове. — Еще одна минута, и его удар хватит».
— Сергей Петрович, так не пойдет, — как можно спокойнее сказала я. — Не волнуйтесь. Успокойтесь. Мы все вам расскажем. Обещаю.
— Только сначала объясните, что общего между кражей золота скифов из музея и убитой туристкой Редькиной? — выставила свое условие Алина.
— Тем более что вы уже начали рассказывать, а потом отвлеклись и ушли в сторону, — поддержала Алину Степу.
— Отвлекся? Это вы мне голову заморочили. Ладно, слушайте, — успокоенный моим обещанием, ничего не утаивать, Воронков вернулся к своему рассказу. — Итак, на следующее утро музей недосчитался части золотого запаса скифов.
— Только части? — переспросила Алина. — Надо же, какой совестливый грабитель.
— Не отвлекайте меня. — Сделав ей замечание, Воронков продолжил: — Рассказываю вам без подробностей, они вам не нужны. Проверили всех служителей музея, всех перебрали. Подозрения пали на фотографа, который за месяц до выставки начал составлять картотеку музея, то есть фотографировал на цифровую камеру экспонаты из запасников, а потом эти снимки вместе с текстовым материалом заносил в компьютер. Тихий, скромный парень, один из тех, о ком говорят: «В тихом омуте черти водятся». О нем случайно вспомнил один из сторожей. В день открытия выставки в конце рабочего дня фотограф заходил в музей, хотел переснять две картины при более выгодном освещении, но охранники не впустили его. Он зашел с другого входа, постучался в помещение, где обычно сидят между обходами ночные сторожа. И один, и второй сторож были уже на месте: они приходят приблизительно за полчаса до закрытия музея. Они-то и объяснили Владимиру (так зовут фотографа), что по распоряжению директора на период выставки свернуты все реставрационные и ремонтные работы в вечернее время. Владимир не стал возражать, нельзя так нельзя, собрался уходить. Но именно в тот момент, когда он находился в помещении, одного из сторожей вызвали к входу в музей, помочь унять разбушевавшуюся дамочку. Когда до закрытия музея оставалось полчаса, какая-то сумасшедшая непременно хотела попасть на выставку. Впоследствии оказалось, что и второй сторож тоже отлучался. Владимир попросил его узнать номер телефона искусствоведа музея, который неделю назад слег на больничный. Зачем ему понадобился искусствовед? Хотел забрать у него текстовой материал, чтобы внести в компьютер. Владимир в музее человек новый, к кому из сотрудников обратиться за телефоном, не знает, вот и обратился к сторожу. Тот, располагая временем (до закрытия музея оставалось еще тридцать минут), пошел выполнять его просьбу.
— То есть у Владимира было время подсыпать в термосы снотворное?
— Определенно. Мы взялись за парня всерьез. Ему двадцать шесть лет. Учился на факультете автоматизированных систем управления. Прекрасно владеет компьютером. Постоянной работы нет. Перебивается случайными заработками. Не женат. В музее имел доступ к запасникам. Предпочитал работать по понедельникам, когда музей для посещения закрыт. Надо отметить, что по понедельникам и работников в музее мало: у многих в этот день выходной. Это значит, что парень мог перемещаться по музею относительно свободно.
— Разобраться с сигнализацией, снять слепки с ключей и заказать дубликаты — ему без проблем, — уловила Степа, к чему клонит Воронков.
— Да, во время обыска мы нашли ключи от пожарного выхода. Странно, что он их не выбросил. Когда мы эти ключи предъявили Владимиру, он изменился в лице, стал выкручиваться, мол, ключи подобрал в реставрационной мастерской, хотел отдать охранникам, да забыл.
— Неубедительно.
— Все верно, Владимир сам это понял и замолчал. Ну прямо-таки как партизан на допросе! В квартире, в которой он проживает сестрой, ценностей мы не нашли. Сестра куда-то уехала. Поехали к родителям (они живут за городом), и тех не оказалось на месте: взяли санаторные путевки и рванули. Куда? Владимир наотрез отказался говорить. Вот так бы он и сидел у нас глухонемым, не знаю сколько, если бы не случай. Один влиятельный господин прислал для Владимира адвоката.
— Вы говорите о Кузьме Егоровиче Куркове? — уточнила я, уже догадавшись о том, что Владимир и есть брат Редькиной.
— Я подозревал, что вы в курсе событий, — хмыкнул Воронков. — Да, именно Курков прислал к нам адвоката.
— И вы сразу заподозрили его в причастности к краже?
— Разумеется. Я встретился лично с Кузьмой Егоровичем. Он объяснил мне мотивы своего поступка. Оказывается, он находился в одной туристической группе с Редькиной Ириной Ивановной, родной сестрой Владимира. Между ним и Ириной возникло чувство взаимной симпатии. При странных обстоятельствах Редькина погибла. Далее Курков начал нести какой-то бред. Я даже не знаю, как отнестись ко всему сказанному: или уголовное дело открывать, или послать Кузьму Егоровича к психиатру.
— Поняла, он вам сказал, что трижды вдовец? — подсказала Алина.
— Да, он чувствует себя некоторым образом виновным в гибели Редькиной и потому решил взять на себя организацию похорон. Попросил нас найти родителей Редькиной. Где они сейчас, может знать только брат Ирины, а он как раз находится у нас. Вот такой расклад. Кстати, похороны Редькиной назначены на послезавтра, — поставил нас в известность Сергей Петрович. — С печальным известием я отправился к Владимиру. Узнав от меня о гибели близкого человека, преступник раскаялся и все рассказал: как ему пришла идея украсть экспонаты, как он осуществил кражу, как нашел покупателя на краденное и как уговорил сестру стать своей соучастницей.
— Вы сказали, что Владимир нашел покупателя?
— Да, Интернет — великая штука. Можно и продать, и купить все что угодно. Зашел на сайт коллекционера, предложил товар — и жди ответа. Владимиру удалось заинтересовать итальянца. Не буду при вас упоминать его фамилию.
— Откуда такое недоверие? — обиделась Алина.
— Мне так будет спокойнее. От вас всего можно ожидать, еще рванете в Италию.
— Но Редькина ведь взяла путевку не в Италию, а в Венгрию, — напомнила я.
— Правильно, но итальянскую визу получить намного сложнее, чем венгерскую. В Венгрию вы можете собраться за неделю — сдал паспорт и через несколько дней получил обратно уже с визой. А в итальянском посольстве сколько могут документы продержать?
— Не меньше двух недель, — пожав плечами, ответила Алина. — Могут вообще не разрешить въезд.
— Вот, а время, напомню, работало против Владимира. Не смотря на бытующее мнение, полиция не дремлет. Еще один момент. Чем Ирине и Владимиру понравилось предложение «Пилигрима». Когда вы проходите таможенный контроль в аэропорту, вас как досматривают? Вы и через металлоискатель проходите, и вещи ваши рентгеном просвечивают, то есть намного тщательнее, чем если вы переезжаете границу на автобусе.
