Безупречна.
Он смотрел на ее хрупкое тело и возгорался сильнее.
Пришлось перенести на кровать, укрыть покрывалом, а самому принять изрядную дозу спиртного. Только так.
А сейчас он выматывал себя в спортзале. Обманывал, сознательно вводил в заблуждение. Он может несколько дней без отдыха и перерыва упражняться, бежать, испытывать физические нагрузки и лишь тогда рухнет без сил. Чтобы уже через две-три минуты встать и начать все заново.
Отшвырнув прочь вторую пустую бутылку, Север замер. Прислушался.
Что делает его девочка?
Плачет? Тоскует? Что…
Дыхание обжигало легкие.
Влада звала его.
Север не мог противостоять. Не мог, как ни пытался. Поэтому в очередной раз за вечер вспомнив, насколько богат матерный язык, как есть, во влажных от пота боксерах, не накидывая на такое же влажное тело ничего из одежды, лишь сорвав с вешалки всегда идеальные белоснежные полотенца, тяжелой походкой снова выдвинулся в сторону лестницы.
Шаг. Еще один.
Еще…
При приближении к спальне тело начало реагировать – член снова налился кровью и встал. Север недобро усмехнулся. Со вчерашней ночи красотка Влада заставляет его ходить неудовлетворенным. С этим что-то надо делать.
Север заставил себя остановиться, уперев ладонь в стену.
Никакого насилия.
Тем более Влада девственница.
От мысли, что она будет знать только одного мужчину – его, кровь прилила к вискам, вены вздулись по всему телу. Он снова находился на грани трансформации. Пришлось глубоко задышать и усилить контроль.
Да, насиловать Владу он не будет. Мог бы взять и сегодня. Воздействовать на нее ментально, да так, чтобы она потекла в одно мгновение. Но завтра она его возненавидит. Вслух ничего не скажет, но взглядом выдаст себя.
Крестовский мог бы сказать, что ему глубоко плевать на ее ненависть. В какой-то степени так и было. И все же он против насилия, особенно над Владленой.
Насилие – оно ломает. Пробуждает в человеке или звере те стороны сущности, которые лучше не трогать.
Ему ли не знать…
Тряхнув головой и прищурив глаза, Север продолжил путь.
Запах Владлены усиливался, наполняя воздух сладким ароматом.
Какая же она вкусная… Восхитительная. И абсолютно чистая.
Напряжение в теле снять необходимо.
Оборотни – собственники. Странно устроена природа. Зачастую половую жизнь сексуально активные оборотни начинают рано, девочки в том числе. И пока не образуют пару, спокойно встречаются с другими, без проблем меняя партнеров. Но стоит съехаться, соединиться, и все – ревность у многих просто зашкаливает.
Север подозревал, что и в нем уже проснулись собственнические инстинкты.
Он подошел к спальне и плавно открыл дверь.
Сделал пару шагов, прильнул плечом к дверному косяку, скрестив руки на груди.
Картина, что предстала перед его глазами, была достойна умиления.
Его Влада, обмотав голое тело простыней, чем напомнила ему сейчас даму викторианской эпохи, пробовала на прочность окна. Вернее, стальные решетки. Север, как знал, установил их. Хотя когда продумывал дом, сам себя спрашивал: на фига ему на окнах спальни решетки? Но поставил. Интуиция не подвела.
Владлена его не видела – он ходил бесшумно. Да и дверь открыл тихо.
Она стояла у окна и усиленно рассматривала решетки. А еще механизм открывания окон.
– Может, тебе помочь? – с легкой усмешкой поинтересовался Север.
Глава 5
Мой дом – моя крепость.
Владе на себе пришлось убедиться в истине этой присказки.
Она не строила иллюзий, когда, сорвав с кровати простыню и обмотав себя, направилась к окнам. Убежать ей не удастся. Но и бездействовать она не могла.
Влада, не веря, что Крестовский оставил ее нетронутой, дала себе небольшую передышку, а потом начала исследовать комнату. Естественно, ее привлекли окна. И, естественно, не представлялось возможности их открыть.
Голос Севера хлестанул по нервам кнутом. Девушка испуганно вздрогнула и обернулась.
Чтобы ахнуть в еще большем испуге.
Крестовский явился к ней в абсолютно диком виде. Фактически голым – боксеры, липшие к телу и не скрывающие эрегированного члена, в расчет можно не брать. Весь покрытый бисеринками пота, волосы взлохмачены. Влада несколько раз растерянно моргнула. Тело альфы покрывали шрамы… Да и на лбу тоже один красовался. Раньше он был прикрыт челкой или, возможно, Влада к нему не присматривалась настолько?
И сразу же в голове вспыхнул вопрос: он же альфа с сильной регенерацией, тогда откуда на его теле шрамы?
Влада себя одернула. Не все ли равно? Ее не должно заботить, что да как было в прошлом Крестовского. Ее должна волновать своя судьба. И все же что-то екнуло внутри. Наверное, чтобы оставить шрамы на теле альфы, надо было постараться.
Его вид напугал Владу. Она смутно осознавала, что, скорее всего, он занимался спортом или бегал по лесу… Но тогда почему он возбужден? И эта его улыбка, не сулящая ей ничего хорошего.
Она интуитивно сильнее сжала узел простыни. Оказаться снова голышкой перед возбужденным голым мужчиной – незавидная перспектива.
– Спасибо, мне помощь не нужна.
Она старалась говорить спокойно, ничем не выдавая себя. И контроль, постоянный контроль. Хотя чего ей хотелось на самом деле – так это рвануть к двери, каким-то невероятным чудом проскочить мимо альфы – и дальше на свободу. От всех.
– Тогда позволь узнать, куда ты собралась?
Бровь альфы насмешливо изогнулась.
– Хотела свежим воздухом подышать.
А что она могла еще сказать?
– У меня в доме прекрасная вентиляционная система. Но я готов выслушать твои предложения по ее улучшению.
Сказал, оттолкнулся от двери и двинулся в сторону Влады.
Рано она порадовалась, что ее не тронули… ох, рано…
– Вижу, ты приоделась, – продолжал альфа в том же духе. – Тебе идет, Владлена.
– Что оказалось под рукой. Мне нравится.
– Не поверишь, но мне тоже. Может, так теперь и будешь постоянно ходить? Снимать очень удобно. Раз – и все.
Влада подобралась. Что затеял Крестовский?
Она снова на него смотрела бегло, не поднимая глаза, и ни в коем случае не встречалась взглядами. Не стоит его злить. Даже она чувствовала исходящие от него волны негатива.
Но почему он злится? Из-за нее?
Из-за того, что она его обворовала? Деньги – не причина, ущемленное самолюбие – да. Но если бы так обстояло на самом деле, разве он не должен был ее наказать? От мысли о наказании Владу передернуло, что не осталось не замеченным альфой.
