Она метнулась к столу, едва не запутавшись в чертовой простыне, споткнулась, умудрилась устоять на ногах, с шумом отодвинула стул и плюхнулась на него. Все. Сказали сесть – села.
Но это был нонсенс! Альфа, собирающийся ее кормить.
О последствиях Влада запретила себе думать. Ароматы, что витали на кухне, лишь способствовали возбуждению аппетита. В животе снова громко заурчало.
– Итак, Влада, я хочу знать о тебе чуть больше. Сколько, допустим, тебе лет?
– Двадцать, – быстро ответила она, не отрывая взгляда от его мощной спины. Мускулы от его движений перекатывались, играли. Боксеры сидели непозволительно низко.
Как бы Влада ни относилась к мужчинам в целом и к данному экземпляру в частности, вид голого сильного Севера с атлетическим телосложением, без намека на грамм жира, не мог ее оставить равнодушной. Взгляд снова и снова устремлялся к нему.
А тут и вкусно пахнущая еда. Бифштексы, что он достал из духовки. Мягкие. Сочные.
– В двадцать и остаться девственницей в стае Зияра – чудо.
Влада вначале даже не обратила внимания на его слова, ее взгляд намертво приклеился к белоснежной тарелке, которую поставили перед ней и на которой красовался нереально аппетитный кусок мяса. Остальное ушло на второй план.
На столе возникли еще две тарелки с овощами. Столовые приборы.
Как бы Влада ни хотела есть, она дождалась, пока место напротив нее займет хозяин дома, и лишь тогда взяла нож с вилкой и сразу же принялась ловко разделывать мясо на мелкие кусочки. Будь она одна, вцепилась бы в кусок прямо зубами.
– Я не знаю, почему меня не трогали.
– А если подумать?
В отличие от нее, Крестовский не спешил. Он сидел, скрестив руки на груди, отчего мышцы обозначились еще сильнее. Большой. Агрессивный. Возбужденный.
Она также чувствовала исходящую от него похоть, которая никуда не делась.
– Возможно, бабушка договорилась с ним.
– Бабушка? И кем же была твоя бабушка?
Влада понимала – он снова с ней играет. Ему достаточно сделать один звонок, и полная ее биография будет собрана для него меньше чем за сутки. Насколько полная, оставалось только догадываться. Поэтому врать и выворачиваться – себе дороже.
– Повитухой. И немного ведуньей.
– Настойка – ее рук дело?
– Да.
– Отлично. Ешь.
Ели они молча, за что Влада мысленно сказала ему спасибо. Мясо оказалось нереально вкусным, или с голодухи так воспринималось?
Приборы они отложили с Крестовским в одно время.
– А теперь в джакузи, девочка.
В спину Влады словно лом вогнали.
Он сказал, что не тронет ее. Ладно, она поверила. На самом деле. Но мытье мужчины – это очень интимно.
Внезапно Крестовский подобрался. Крылья носа нервно раздулись.
– У нас гости, – прорычал он, и Влада явственно увидела, как у него появляются клыки.
Ее обдало холодной волной. Кто мог пожаловать к альфе, раз он столь негативно реагирует?
Ни один из беспокоящих ее вопросов задать она не успела, потому что Крестовский порывисто поднялся, едва не опрокидывая стул и, так же хмурясь, проговорил:
– Поднимайся в спальню и жди меня. И чтобы не высовывалась.
Влада быстро кивнула. Спорить с ним, когда он в таком состоянии, не было никакого желания.
Она встала и направилась к выходу. Уже дошла до проема двери, когда властная рука остановила ее. Влада замерла, приготовившись к худшему.
Крестовский пожирал ее глазами. Если бы Владе кто-то вчера сказал, что мужчина, который остановился на дороге, невольно став участником ее позора, и позже «снявший» ее, будет на нее смотреть с диким выражением, она не поверила бы. Его глаза выворачивали душу наизнанку, заставляя одновременно испытывать самые противоречивые чувства, пугающие и будоражащие ее.
– Ступай.
Контакт их глаз длился всего несколько секунд. И лишь чуть позже Влада поняла, что голову не опустила.
Она поднималась по лестнице на негнущихся ногах. Вроде бы и переступала быстро. Как оказалось – недостаточно. Она преодолела последний пролет и уже ступила на пушистый ковер, когда услышала, как открывается входная дверь.
Что нашло на Владу в тот момент, она не знала. Инстинкт? Возможно. Она замерла, встав чуть поодаль. За запах не переживала – ей пропах дом, да и спальня Крестовского находилась рядом. До метра определить ее местоположение не представлялось возможности.
В дом входили инкубы. Высокие, плечистые, до невозможности привлекательные. Такие же хищники, как и Крестовский, только носящие другую личину.
Их было трое. Двое в строгих костюмах остановились, третий, одетый в легкие бежевые брюки и в такую же летнюю куртку, прошел дальше. Север стоял, ожидая их за диваном. Одеться он так и не удосужился. Влада видела хозяина дома: сосредоточенный, мрачный, до предела напряженный.
– Верестов.
Влада, услышав, кто именно пожаловал к альфе, зажала рот рукой.
Сам глава инкубов.
Луна…
И выглядел он не дружелюбно.
Совсем.
Да и желанных гостей не встречают таким холодным тоном, на дне которого притаилась тщательно скрытая угроза.
– Крестовский.
Мужчина остановился в трех метрах от Севера. Скрестил руки за спиной, а потом продолжил:
– В твоем доме находится то, что принадлежит мне. Я пришел забрать ее.
Влада, абсолютно не понимая, что происходит, но повинуясь инстинкту самосохранения, сделала два шага назад, а потом развернулась и, быстро сверкая босыми пятками, побежала к спальне Крестовского, которая, как теперь ей казалось, выступала едва ли не единственным оплотом ее спокойствия.
Глава 6
– С хера ли так поздно, Верестов?
Север, мгновенно сбросив с себя агрессивную маску недружелюбного хозяина, перемахнул через диван, и через секунду они дружески обнимались с главой дома инкубов.
– Сукин же ты сын… сколько лет, сколько зим!
– Я проездом. Поэтому и в столь поздний час. Но вижу, ты на ногах. И в трусах.
Никита саркастически глянул на его бедра. В ответ Север только усмехнулся.
Когда-то они были недругами. От того, чтобы их отношения переросли в открытую кровавую вражду, их отделял один шаг. Который так и не был сделан, за что Север чувствовал благодарность Судьбе. Не всегда удавалось сохранить приятельские отношения даже с теми, кого знал вечность назад и с кем прошел огонь и воду, с кем был покрещен кровью. Приобрести надежного, верного друга в их сумасшедшее время, при тех раскладах, что велись среди сильных мира сего, было сложно, фактически нереально.
