Оборотни любили брать сзади, сама природа диктовала им излюбленную позу. Поэтому ничего удивительного не было в том, что Крестовский решил ее нагнуть подобным образом.
Для него.
Не для нее.
При свете дня показывать интимные места незнакомцу для Владлены было верхом разврата. Она невольно воспротивилась, но куда там. Альфа немного лишь усилил давление в области поясницы, и ее фактически сложило надвое. Чтобы не упасть и сохранить равновесие, пришлось упереться руками в траву.
Луна… Как же стыдно…
Зато дыхание Крестовского сбилось, потяжелело. Влада сильно зажмурилась. Кровь прилила к щекам, и не от того, что ее голова находилась внизу, а больше от стыда. Что мерзавец придумал на этот раз? Что у него торкнуло в его извращенном мозгу? Сначала не дает одеваться, теперь рассматривает ее гениталии при свете дня.
Но все мысли оборвались, когда пальцы Крестовского дотронулись до ее лона.
– Ты не просто сладкая… ты еще нереально красивая… узнаю, что еще раз воспользуешься какой-нибудь херью ведьмовской… моему терпению однозначно придет конец. Ты всегда должна быть для меня открытой, доступной. Чистой. И только моей.
Он говорил хрипло. Чувственно. Если бы ей такие слова сказал мужчина, к которому она испытывала чувства, к которому была бы неравнодушна, она оказалась бы самой счастливой девушкой на свете.
Его же слова лишь сделали прочнее клетку, в которую она была заточена. Не более.
Внезапно к глазам подобрались слезы. Как же унизительно! Мерзко! Так паскудно на душе не было, даже когда Дарий расхаживал по ее дому или замахивался на нее. Одно дело – встать так добровольно перед мужчиной, зазывая, готовясь заняться любовью, и другое…
Пальцы Крестовского соскользнули с лона выше, поднялись к ягодицам, помассировали их и чуть раздвинули.
– Твою ж мать! Сука!
От негатива, от дикой первозданной ярости, казалось, вздрогнула земля, и поверхность озера колыхнулась. Влада втянула голову в плечи, не понимая причин столь резкой перемены.
Ее вздернули кверху, как тряпичную куклу. Перевернули к себе лицом.
– В глаза смотреть!!!
Он орал, не сдерживая себя.
Влада не могла открыть глаза, страх парализовал тело, каждую мышцу. Казалось, открой она глаза – и увидит свою смерть. Его руки и так едва не дробили ее кости, выступившие когти царапали кожу. Значит, Крестовский на грани обращения.
Луна Всевидящая, что его могло разозлить?
Влада искренне не понимала.
Ее снова тряхнули, отчего голова едва не оторвалась, болтнувшись назад-вперед.
– На меня смотри, сука!! Кто тебя послал, тварь?!
Влада уже не контролировала себя. Слезы побежали из зажмуренных глаз.
Титаническим усилием, дрожа всем телом, Влада все же заставила себя открыть глаза.
Она не ошиблась – Крестовский был в бешенстве.
Сейчас он меньше всего напоминал человека, увеличился в размерах, лицо исказилось, проступали звериные черты.
– Я… я… не понимаю…
Она все же смогла выдавить из себя какие-то слова.
– Не понимаешь! – Он оскалился, обнажив клыки. Влада перестала дышать. Перед мысленным взором возникла картина, как он эти клыки вонзает в горло Влады. – Не понимаешь! Хорошо… хорошо, я спрошу по-другому! У тебя между ягодицами родовое пятно! Долбаные три родинки в виде капель! Откуда… Нет, не так! Кто твои родители?! И если ты мне сейчас же не ответишь правду, я наплюю на все и сверну тебе шею!
Глава 7
– Пей.
Противиться Влада не стала. Аккуратно, чтобы не соприкасаться с пальцами Крестовского, взяла протянутый им стакан с янтарной жидкостью, что меньше всего напоминала вино, и сразу же с готовностью накинулась на нее.
Выпить – это отличная идея.
После того как Крестовский понял, что напугал ее до чертиков и она не в состоянии не то что логически отвечать на его вопросы, даже неразумно мямлить, он, одарив ее букетом цветистых ругательств, от которых в другое время у Влады покраснели бы уши, потащил ее в дом. Влада не сопротивлялась. Лишь бы не тронул…
В доме он сразу же ее не совсем аккуратно кинул на диван и исчез. Влада не успела перевести дыхание и хоть как-то прийти в себя, когда он снова появился уже одетый. Швырнул ей одну из своих рубашек.
– Одевайся.
Вроде бы и не закричал, даже голос не повысил, но Владу сковал страх. Она не понаслышке знала, на что способны внешне спокойные люди.
Девушка торопливо натянула на себя рубашку, утонув в ней. Волосы забрала за уши, чтобы не лезли в лицо. Наконец-то она одета! Никогда не думала, что пределом ее мечтаний будет одежда.
После нехитрых манипуляций Крестовский всучил ей алкоголь и терпеливо подождал, пока она выпьет все.
Влада протянула ему стакан, и когда он забирал его обратно, ловко захватил и кисть девушки. Ну вот… снова начинается.
Стакан упал на пол и не разбился лишь потому, что ковровое покрытие смягчило удар.
На сей раз Влада даже не пыталась вырваться. Захват был не сильным, кости ее не трещали, что уже было хорошо. Но нависшая фигура Крестовского не позволяла забыться.
– Итак, я жду.
Влада смутно понимала, чего он от нее хочет, и, чтобы избежать очередной вспышки ярости, негромко ответила:
– Я не помню своих родителей. Меня воспитывала бабушка.
– А где родители?
– Погибли в пожаре.
Крестовский усмехнулся.
– Ты, надо думать, не пострадала.
– Вроде бы меня успели вынести…
– Чудеса, да и только. Кем были родителями? Только мне сейчас не говори, что людьми.
Влада поджала губы.
– Бабушка говорила, что людьми.
– Как интересно, – насмешливо протянул он, немного ослабляя хватку. Его большой палец начал делать поглаживающие движения, от которых Владе стало по-настоящему худо. Он сменил тактику? Перестал орать, но решил раньше срока отменить «хотел бы – трахнул»? – Значит, ты человеческий ребенок… Забавно. Тогда откуда у тебя, человеческий ребенок, кровь оборотней и инкубов?
– Кого?! – Влада оказалась настолько удивлена, что даже позабыла о его якобы ненавязчивой ласке. – Инкубов? Нет… Нет-нет.
Для убедительности она закачала головой, отчего мокрые пряди упали на лоб и щеки.
– Да, милая.
Влада открыла рот, чтобы снова заспорить, но, посмотрев на альфу, передумала. Тот говорил абсолютно серьезно, и внезапно она ему поверила. У него не было причин врать. Влада растерялась. Откуда в ней кровь этих самых инкубов? Она с ними даже ни разу не сталкивалась и не горела желанием.
