А тут от одной мысли, что Захарий вдыхает запах возбуждения Владлены, его зверь выпускал когти, внутренне оскаливался, готовясь порвать любого, кто бросит хотя бы один взгляд в сторону его пары. Северу требовались титанические усилия, чтобы не взять Владу прямо в машине, насадив ее на член, который болезненно дергался от нестерпимого возбуждения, чтобы не выбить перегородку и не свернуть шею Захарию, чтобы он не смел чувствовать то, что чувствует он.
Север отвлекал себя мыслями. Думал о бизнесе. О делах. О передаче реликвии Верестову. О том, что парень затеял опасную авантюру.
«Не опаснее твоей».
Не помогало.
Влада, теревшаяся о его тело, вытесняла все.
Поэтому, как только автомобиль затормозил, Север распахнул дверь. С такой силой, что ту едва не сорвало с петель. Плевать.
– О-о-о… Какой ты сильный. Потрясающе просто. – Бархатный голосок Владлены, раздавшийся из салона, окончательно подкосил Севера.
Захарий остался в машине. Правильное решение.
Север рыкнул:
– Давай сюда свою попу.
Послышалось хихиканье.
– Ты такой нетерпеливый.
Будешь тут нетерпеливым, когда на протяжении получаса только и делают, что проверяют тебя на прочность.
Он не позволил Владе вылезти полностью, подхватил ее за талию, а потом и вовсе подкинул на руки. Девушка, замурлыкав, обхватила его плечи руками и снова пропела:
– Как хорошо-то… А ты и в дальнейшем будешь меня на руках носить? Мне нравится, Крестовский.
– Буду, если станешь послушной девочкой.
– А вот это уже… или как там называется поворот речи, когда…
Он больше не выдержал. Единственным способом остановить тот поток неконтролируемых перлов, что она выдавала, было закрыть ей рот. Вот он и закрыл. Губами.
Наконец-то.
Интуиция безошибочно вела его, он знал, что не споткнется, не упадет. Поднимаясь по ступеням и пересекая холл, он краем глаза оценивал территорию. Безопасно.
Единственная опасность лично для него заключалась в девушке, что отныне стала не только его парой – его женой. Еще лет двадцать назад гражданская церемония не принималась в расчет, никто ее не признавал среди оборотней. Реалии меняются. Приходится под них подстраиваться.
Поцелуй Влады и ее близость заставляли Севера действовать быстро. Он, не размыкая губ, нажал на кнопку, благо лифт находился внизу. Не выпуская Владу, вошел внутрь и на верхний этаж.
Ноготки девушки царапали его шею, вызывая острую потребность в продолжении. Влада с готовностью отвечала на его жесткий поцелуй, пробуждая в нем опасные инстинкты.
Его.
Взять.
Продолжить клеймить.
Теперь пометить семенем, чтобы каждая особь за версту знала: не смей смотреть, претендовать, думать о ней!
Влада прижималась к нему плотно, он сквозь ткань чувствовал, как восставшие сосочки упираются ему в грудь, и не чаял, когда долбаный лифт наконец поднимет их на нужный этаж.
Влада несколько раз пыталась прервать поцелуй, что-то прощебетать в прежнем духе – он не позволял.
Иначе сорвется. И тогда гори все синим пламенем.
Он освободил ее на несколько секунд, чтобы провести чипом по замку и открыть дверь.
Этого времени хватило, чтобы его укусили за мочку уха и с жаром выпалили куда-то в шею:
– А возьми меня у двери-и-и-и… Это так эротично…
Все.
Финита ля комедия.
Распахнув дверь ногой, Север внес Владу в пентхаус. И сразу к кровати.
– О-о-о… Хороший подход. Кровать? Правильно! Первый раз он должен быть правильным. На шелковой простыне и в миссионерской…
Ее словесный поток оборвался.
Север нажал на точку, расположенную на шее, и вывел Владу «из игры». Пусть девочка поспит, отдохнет. Есть вероятность, что за пару часов ее гормоны угомонятся.
А ему – под холодный душ.
Он прошел в ванную, на ходу срывая одежду. Н-да, не так он думал закончить сегодняшний день. У него все было готово: люди на подходе, шампанское, свечи, цветы. Ждали его команды. Он же как чувствовал: будет маленький катаклизм. Так и произошло.
Север поморщился. Ладно, разберемся.
Он расстегнул рубашку, кинул ее на комод. Брюки туда же. Снимая боксеры, поморщился. Член требовал разрядки. Может, самоудовлетворение? Эта мысль вызвала у Крестовского улыбку. Когда он в последний раз ласкал себя сам? Правильно, вечность назад. Ошибочно думать, что, взрослея, мужчины возбуждение снимают только с женщинами. Порой полезно побыть в одиночестве.
Ступив на широкую платформу открытой душевой, Север включил воду. Все же сделал ее не холодной, а комфортной для тела. Задрал голову, подставляя лицо под резкие струи. Не хотелось думать, не хотелось что-то планировать. Последние дни были настолько насыщены событиями, что требовалась хотя бы минутная пауза. Вот так постоять, расслабившись.
Подняв руку, Север провел ей по лицу, размазывая воду. Хорошо. Почти.
Потянулся за гелем для душа. Щедро плеснул на ладонь, после чего энергично начал размазывать его по плечам и груди. Моется второй раз за день, а напряжение ни хрена не проходит. Первый раз необходимо было смыть грязь и вонь подвалов. Ему самому было противно от собственного запаха. Но порой стоит самому принять участие в операции. Чтобы и свои, и чужие не сомневались, что Крестовский не просто так носит звание одного из самых сильных и влиятельных альф. Север никогда не понимал глав семей, которые, достигнув определенной зоны влияния, рассаживались в кресле, вытянув ноги, и ждали, что теперь так будет отныне и вовек. Нет, всегда найдется тот, кто смелее и наглее, кто захочет бросить тебе вызов, только почувствовав твою слабость. Сколько таких примеров знал Север? С десяток точно мог с легкостью назвать.
Жирели главы, притуплялась бдительность, и им на смену приходили молодые и борзые. Как когда-то и он сам.
Его рука спустилась к паху. Дотронулась до по-прежнему эрегированного члена, и глухой стон сорвался с губ Севера. Подрочить или оставить на потом? На вероятность, что Влада, очнувшись, придет в себя и ее перестанет колбасить, как он приема наркотиков? Вспомнив, что она говорила, зверь утробно зарычал. Ему понравилась и ее смелость, и ее активность. Покорность – это, безусловно, хорошо, но иногда полезна и встряска.
Пройдясь рукой по члену, Север сильнее сжал головку.
Ни хера…
Он подождет.
Ночь у них с Владленой будет долгой и горячей, он не сомневался.
Все-таки пришлось включить холодный душ. Сжав зубы, Север подставил буйную головушку и спину под хлесткие струи.
Отпустило.
