Внешне Миллисент походила на отца буквально всем – даже множеством оттенков своих глаз, но характером пошла в мать. Эбби была даже более организованной, чем Миллисент.
Я увидел ту фотографию по окончании ужина, когда решил помочь родителям Миллисент убрать со стола и понес свои тарелки на кухню. Фотография стояла на подоконнике за мойкой – крошечный образ, полускрытый домашним цветком. Мой взгляд привлекли рыжие волосы. Взяв карточку в руки и рассмотрев ее, я понял, что на ней запечатлены Миллисент и ее сестра, Холли. Вплоть до этого момента мне не бросался в глаза недостаток фотографий в доме. Я видел образы родителей Миллисент, самой Миллисент. Но это фото было единственным с Холли.
– Не надо, чтоб она ее увидела.
Я вскинул глаза. Передо мной стояла мать Миллисент. Выражение ее теплых карих глаз было почти умоляющим.
– Вы в курсе, что случилось с Холли?
– Да. Миллисент мне рассказала.
– Тогда вы понимаете, как это может ее расстроить, – мать Миллисент отобрала у меня фото и поставила его обратно на подоконник, за цветок. – Мы убираем фотографии с Холли, когда приезжает Миллисент. Она не любит напоминаний о сестре.
– Она очень печалится из-за аварии. Потерять сестру таким образом должно быть очень тяжело, – сказал я.
Мать Миллисент бросила на меня странный взгляд.
Я не понимал его значения до того дня, когда внезапно зазвонил телефон и Миллисент закричала.
10
Коробка с видеоигрой «Кровавый ад VII» оформлена вызывающе; через всю крышку тянется большая желтая предупредительная надпись. А на обороте красным предупреждение о самой игре. Я не уверен, что такой игре следует быть в моем доме.
И, тем не менее, я ее покупаю.
Рори, чье трехдневное отлучение от школы еще не истекло, находится дома. Миллисент забрала его компьютер, поменяла пароль для доступа в Интернет и постаралась отключить кабельное телевидение, но сдалась на середине попытки. Рори сидит на диване в гостиной и смотрит серфинг.
Я бросаю игру на диван рядом с ним.
– Спасибо, – бормочет он. – Но твое поведение не мешало бы скорректировать.
– Прекрати!
Рори ухмыляется, хватает коробку и отклеивает желтый предупредительный стикер с ее крышки. На картинке под ним изображены десятки тел, сваленных в кучу, а поверх них стоит уродливое рогатое существо, по-видимому, дьявол.
Рори косится на меня; его зеленые глаза загораются.
– А где игровая приставка? – спрашивает у меня сын.
После секундного колебания я указываю на стеклянный буфет в столовой.
– За серебряным подносом. Только не разбей ничего.
– Не разобью.
– И верни потом ее обратно.
– Ладно.
– Ты больше не будешь обманывать? – уточняю я.
Рори закатывает глаза:
– Каков отец, таков и сын.
Наш разговор прерывает телевизор. В дневное ток-шоу врывается реклама новостей.
На экране появляется сначала логотип местной новостной передачи, а за ним – тот самый молодой и старательный репортер, который освещает историю Линдси. Его зовут Джош, и я наблюдаю за ним каждый день с тех пор, как обнаружили тело Линдси. Сегодня он выглядит немного уставшим, но его глаза блестят безумным возбуждением.
Полиция, наконец, поняла, как убили Линдси.
– Сегодня вечером с нами в эфире доктор Йоханнес Роллинс, бывший медицинский эксперт округа Де-Калб, штат Джорджия, – говорит Джош. – Спасибо вам, доктор Роллинс за то, что согласились к нам присоединиться.
– Пожалуйста.
Доктор Роллинс выглядит старше всех моих знакомых, вместе взятых, и напоминает мне Санта-Клауса. Только одежка не та: на докторе клетчатый пиджак и однотонный синий галстук.
– Доктор Роллинс, вы уже видели сегодняшнее заявление полиции. Как бы вы могли его прокомментировать, исходя из своего богатого опыта?
– Она была задушена.
– Да-да. В нем именно так и говорится: асфиксия вследствие механического удушения.
Доктор Роллинс кивает.
– Я так и сказал. Она была задушена.
– Вы можете сообщить нам что-либо еще?
– Она потеряла сознание через несколько секунд и умерла через несколько минут.
Джош ждет, не добавит ли доктор Роллинс чего-нибудь еще к этим словам. Но тот молчит.
– Что ж. Благодарим вас, доктор Роллинс. Мы ценим ваше время и готовность пожертвовать им ради беседы с нами.
Камера наезжает на Джоша, и в следующем кадре он – уже крупным планом – делает вдох. Его официальный репортаж всегда сопровождается неофициальным комментарием. Джош амбициозен и, похоже, повсюду имеет источники.
– Это не все, что мы готовы вам сообщить. «Новости 9» всегда располагают сведениями, которые вы не услышите ни в одной другой новостной передаче и не найдете в заявлении полиции. По информации моих источников, следы на шее Линдси указывают на то, что ее, скорее всего, задушили цепью. Убийца стоял сзади и сжимал ей горло Линдси, пока она не умерла.
– Классно, – говорит Рори.
Я чувствую себя слишком плохо, чтобы одернуть сына. Потому что я представляю себе его мать, свою жену, убийцей, которого описывает Джош.
Картина убийства выстраивается перед моими глазами очень четко, отчасти потому что я знаю или знал обеих женщин. Я явственно вижу выражение ужаса на лице Линдси, и так же ясно я могу представить себе лицо Миллисент, хотя его выражение постоянно меняется: то она в ужасе, то спокойна, то наслаждается оргазмом, то улыбается.
Рори устанавливает свою видеоигру.
– Ты в порядке? – спрашивает он.
– В полном.
Сын больше ничего не говорит. «Кровавый ад» загружается.
Я ухожу из дома – мне нужно на урок, я отменил слишком много занятий в последнее время.
В клубе меня уже поджидает женщина средних лет: у нее прямые темные волосы, сильный загар и выраженный акцент. Кекона с Гавайев: когда она раздражена, то ругается на пиджине
[1].
Кекона – вдова на пенсии, а это значит, что у нее куча свободного времени, чтобы обращать внимание на то, что делают другие люди, и она постоянно судачит обо всех. Благодаря Кеконе я знаю, кто с кем спит, какие пары разводятся, кто от кого забеременел и чьи дети без конца влипают в разные истории. Подчас меня воротит от ее сплетен. Она выбалтывает мне больше, чем я желаю знать. Иногда мне хочется просто учить клиентку теннису.
