Но я не должен с ней сближаться. Я не могу рисковать. Вдруг я опять услышу что-нибудь такое, отчего захочу сохранить ей жизнь.
Поэтому я не захожу в отель. Не приближаюсь к Наоми. Я просто наблюдаю за тем, как она собирается домой по окончании своей смены. Вот она переоделась из униформы в джинсы и футболку. Вот она разговаривает по телефону, направляясь к своей машине – крошечной малолитражке цвета лайма. По дороге домой в среду вечером, в четверть двенадцатого, Наоми делает всего одну остановку – в ресторанчике фаст-фуда. Через несколько минут она уже подходит к своей квартире с сумкой в одной руке и униформой в другой. Наоми живет на первом этаже тихого дома, рассчитанного на людей со скромным заработком. Двор утопает в зелени; у входной двери густые, раскидистые кусты.
Прекрасно! У нас большой выбор для пятничного действа 13-го числа – от парковки при отеле до многоквартирного дома Наоми.
Мне остается только сказать Милллисент, что я передумал.
23
В шесть часов утра в мое ухо врывается голос радиодиктора – настолько громкий, что заставляет меня подпрыгнуть. Миллисент любит свои радиочасы. Они старые – с перекидными цифрами и корпусом под дерево. И они постоянно действуют мне на нервы. Но мою жену радио побуждает оставлять сиденье унитаза поднятым.
«Доброе утро! Сегодня вторник, 12 октября. И у вас, дамы, есть еще один день, чтобы запереться в своем доме или квартире. Оуэн Оливер намеревается похитить одну из вас, красотки…»
Радио замолкает. Я открываю глаза и вижу стоящую надо мной Миллисент.
– Извини, – говорит мне жена. – Я забыла его выключить.
Миллисент разворачивается и уходит обратно в ванную. Ее рыжие волосы, хлопчатобумажные шорты и маечка на бретельках расплываются перед моими глазами в длинный темный конский хвост и голубую униформу с золотым кантом.
Мне снилась Наоми, когда по радио прозвучало оповещение. Она стояла за своей стойкой в «Ланкастере», болтая с каким-то мужчиной. Он был настолько старый, что даже шепелявил, когда говорил. Наоми откинула назад голову и засмеялась. Ее смех прозвучал как ехидный хохот ведьмы из сказки. А затем Наоми обернулась ко мне и подмигнула. Веснушки на ее носу начали кровоточить. Я вроде бы хотел что-то сказать, но тут сработала сигнализация. Миллисент солгала. Она не забыла выключить свои радиочасы. Просто она все еще немного дуется на меня. Не потому что мы в последний момент все переиграли и снова переключились на Наоми. А потому что я принял решение без нее.
Прошлой ночью у нас состоялось еще одно «свидание» в гараже. Миллисент думала, что мы встречаемся, чтобы уточнить наш план действий накануне важного дня. Так оно и должно было быть, если бы я не сказал ей, что Аннабель в этот план не вписывается.
– Не понимаю, – наморщила брови жена.
– Я же сказал тебе: нам следует переключиться на Наоми.
– Наоми слишком высокая. Она не соответствует типажу Оуэна.
– Я знаю, но Аннабель…
– Что Аннабель?
Я принял решение за долю секунды:
– Она начала с кем-то встречаться.
– Бойфренд?
– Если этот парень еще и не стал им, то скоро станет. Он тотчас же вызовет полицию.
Такой сценарий мы предпочитаем избегать.
Миллисент помотала головой. Возможно, даже чертыхнулась про себя.
– Не верится, что мы только сейчас это узнали.
– Мы все время наблюдали за ней на работе.
– Не все время.
Я пропустил это мимо ушей. Не время было выяснять у Миллисент, что она имела в виду. Тем более что я ей солгал.
– Итак, – сказал я. – Наоми.
– Наоми, – вздохнула Миллисент.
* * *
Мне совсем не хочется работать, но выбора у меня нет. Мой день заполнен уроками, следующими один за другим. И когда они, наконец, заканчиваются, я забираю детей из школы и отвожу их к стоматологу. По воле случая их обоих записали на прием в четверг 12-го. Миллисент планирует для детей визиты к зубному заблаговременно, каждые полгода.
У дверей кабинета Дженна и Рори произносят считалку – выясняют, кому идти первым. Это один из тех редких моментов, когда они говорят в унисон.
– Камень, ножницы, бумага, выстрел…
Рори проигрывает, Дженна ликует. Хотя, по большому счету, злорадствовать не имеет смысла. Ей тоже не миновать стоматологического кресла.
В комнате ожидания я просматриваю новости в своем мобильнике. Перед глазами мелькают фотографии предыдущих жертв Оуэна. Наша местная газета разместила их всех на своей первой странице. Все снимки были сделаны еще при жизни женщин – когда они улыбались и строили планы на будущее. Намек передовицы довольно прозрачный: если ты похожа на этих женщин, то завтра окажешься в группе риска. Вряд ли кто-то сумеет отбиться или убежать от преступника. И единственный способ уцелеть – это не быть им выбранной. «Пожалуй, женщинам должно быть неприятно, что их держат за беспомощных овечек», – хмыкаю я. Автор этой статьи не имел дела с моею женой!
После стоматолога полагается мороженое. Это уже стало семейной традицией. Начало ей положил я, когда дети были намного меньше, а я искал хоть какой-нибудь способ заставить их не плакать в кабинете у зубного. Однажды я посулил им мороженое. Это сработало, и с тех пор мы свято соблюдаем эту традицию. Миллисент встречает нас возле кафе.
У каждого из нас есть свое любимое мороженое. Миллисент заказывает ванильное, я – шоколадное, Рори получает шоколадное с орехами, а Дженна, по обычаю, экспериментирует. Она всегда заказывает что-то особенное. Сегодня это мятное мороженое с шоколадной крошкой. Дочери оно нравится. А мне кажется отвратительным.
Остудив свои глотки, мы разделяемся. Миллисент везет детей домой, а я возвращаюсь на работу. По дороге в клуб я сталкиваюсь с Тристой. Она отменила наш последний урок. И с того дня, когда она, пьяная, рассказывала мне о своем романе с Оуэном Оливером, я ее не видел. За что я ей очень благодарен. Но Триста не догадывается. Она ни о чем сейчас не догадывается. И ничего не понимает. А только смотрит на меня взглядом мертвецки пьяного человека. Не потому что снова перебрала. А потому что сидит на таблетках – скорее всего, болеутоляющих. Я частенько наблюдаю подобное за завсегдатаями клуба. Но не ожидал этого от Тристы.
Я протягиваю вперед руку и касаюсь ее локтя:
– Привет, ты как?
– Лучше не бывает, – Триста выговаривает эти слова с таким трудом, что сомневаться не приходится: лучше бывает.
– Ты неважно выглядишь. Может, мне позвонить Энди?
– Нет, я не хочу, чтобы ты звонил Энди.
А мне кажется, что я должен это сделать. Потому что я не хотел бы, чтобы моя жена обдолбывалась до чертиков. Я достаю свой мобильник.
Триста смотрит на меня:
