Психолог специализируется на таких случаях. Потому что они реальные. Он говорит, что Дженна не чувствует себя в безопасности. И подозревает, что под влиянием средств массовой информации у нее развилось тревожное расстройство. Хотя этот термин весьма условен, он не точно отражает ее психопатическое состояние. Тревога подталкивает Дженну совершать бессмысленные поступки. Разум здесь не задействован вообще.
– Вы можете твердить дочери, что она в безопасности, до тех пор, пока она не начнет повторять эти слова во сне, да только ничего не изменится.
Миллисент сидит перед доктором – так близко, насколько это возможно. Она провела всю ночь в комнате Дженны, почти не спала и выглядит ужасно. Я выгляжу не лучше. А Дженна спала ночью хорошо. Похоже, что, отрезав себе волосы, она успокоилась. Когда я пытаюсь сказать об этом доктору, он поднимает руку:
– Обман.
– Обман, – повторяю я, тщетно пытаясь подражать его тону, – в нем слишком много надменного высокомерия.
– Успокоение временное, пока очередная порция новостей не выбьет ее снова из колеи, – говорит психолог. До разговора с нами он провел целый час за общением с Дженной.
– Что же нам делать? – спрашивает Миллисент.
У психолога есть несколько идей, как вернуть Дженне ощущение безопасности. Во-первых, дважды в неделю нам надо привозить дочь к нему на прием. Стоимость каждого – 200 долларов. Медицинская страховка на эти консультации не распространяется. Оплата только наличными или по карточке. Во-вторых, мы должны делать все, чтобы Дженна ощущала нашу поддержку. Чтобы она не думала, будто мы ее можем оставить.
– Но мы и не оставляем ее, – пожимаю я плечами. – Мы всегда…
– Всегда?
– По крайней мере, девяносто процентов времени, – вставляет Миллисент. – Может быть, даже девяносто пять.
– Вы должны находиться при ней постоянно.
Жена кивает, как будто у нее есть волшебная палочка, по мановению которой так все и будет.
– И последнее, но не менее важное, – говорит психолог. – Избавьте ее от всех этих историй о серийном убийце и его жертвах. Не давайте ей смотреть телевизор или читать новости в Интернете. Я понимаю, что требую невозможного, учитывая возраст девочки и потребности нынешнего юного поколения. Но хотя бы попытайтесь. Не смотрите теленовости дома. Не обсуждайте при ней Оуэна или что-либо, с ним связанное. Постарайтесь вести себя так, словно он не имеет к вашей семье никакого отношения.
– А он и не имеет, – говорю я.
– Конечно, не имеет.
Мы выписываем доктору чек на приличную сумму и выходим из его кабинета. Дженна в комнате ожидания. По телевизору на стене транслируются мультики. Дженна смотрит на свой телефон.
Миллисент хмурится.
Я улыбаюсь и наигранно веселым тоном спрашиваю:
– Кто хочет позавтракать?
* * *
Выходные насыщены встречами: со всей семьей, с одной Дженной, с одним Рори, с обоими детьми и только с Миллисент. Так много встреч с Миллисент! К воскресному вечеру у нас уже готов новый свод правил, нацеленных на то, чтобы исключить из нашей жизни плохие новости. Просмотр новостных репортажей отныне под запретом, газеты тоже. По телевизору мы будем смотреть только кинофильмы и сериалы. Радио слушать мы также не будем. Хотя и телевизор, и радио легко заменяет Интернет. Дети пользуются им для развлечения, для школы, для общения.
Миллисент, тем не менее, пытается ограничить их доступ к сети. Она меняет в компьютерах детей пароли. Теперь никто не сможет выйти в Интернет без ее ведома и дозволения.
Мятеж.
– Тогда я не буду тут жить, – идет ва-банк Рори.
Дженна кивает в знак согласия с братом. Редкий случай солидарности.
Я соглашаюсь с детьми. Предложение Миллисент непрактичное, неработающее. Абсурдное.
Но я помалкиваю.
Рори переводит взгляд с меня на мать, сознавая тщетность своих потуг. Он уже перечислил все доводы, по которым идея со сменой пароля не будет работать. В их числе – и долгое отсутствие Миллисент на работе.
И тут Дженна выпаливает:
– Я провалю английский.
В яблочко!
Английский в этом году давался дочери тяжело. Она изо всех сил пыжилась, чтобы остаться на доске почета. И перспектива завалить этот предмет заставляет Миллисент изменить свое решение. Жена сокращает свод запретительных правил.
Родительский контроль, ноутбуки переносятся в гостиную, все новостные приложения из мобильников удаляются. Это, скорее, психологические меры, нежели практические. Но мы все все понимаем. Правда, я не знаю – будет ли Дженна следовать новым правилам.
Парикмахер пытается придать ежику на голове дочери стильную форму. Получается даже неплохо. Просто кардинально другая прическа. Миллисент накупает всевозможных шляпок и кепок – на случай, если Дженне захочется ее прикрыть. Жена вываливает их на обеденный стол, и Дженна примеряет каждую. А потом пожимает плечами.
– Симпатичные, – признает дочь.
– А какая тебе больше всего нравится? – спрашивает Миллисент.
Дженна снова пожимает плечами:
– Я не уверена, что мне нужна шляпа.
Плечи Миллисент слегка опадают. Она переживает за волосы Дженны больше дочери.
– Ладно, – говорит жена, собирая шляпки. – Я оставлю их в твоей комнате, на всякий случай.
Перед тем, как лечь спать, я захожу в комнату Рори. Он лежит в своей кровати и читает книжку комиксов. При моем появлении сын быстро прячет ее под подушку. Я делаю вид, что ничего не заметил.
– Чего тебе? – интересуется Рори. Раздражение во всем – в голосе, в жестах, во взгляде.
Я сажусь за его письменный стол. Книги, тетрадки, зарядные устройства. Полный пакет чипов и рисунок, на котором изображен не пойми кто – полумонстр, полугерой.
– Это несправедливо, – говорю я. – Ты ни в чем не виноват, но все равно должен жить со всем этим. И выполнять эти новые правила.
– Да уж, жертвовать собой ради остальных. На что не пойдешь для всеобщего блага…
– Что ты думаешь? – спрашиваю я.
– О чем?
– О твоей сестре.
Рори открывает рот, чтобы что-то сказать. Я вижу по его зеленым глазам, что он намерен немного поумничать.
Но сын сдерживается.
– Не знаю, – говорит он. – Слишком близко к сердцу она приняла всю эту историю.
– Историю с Оуэном?
– Ну да. Распереживалась даже сильнее обычного. Ты же знаешь, как она подвластна одержимости.
Сын намекает на способность Дженны чрезмерно концентрироваться на предмете. Будь то футбол, ленты для волос или пони. Рори называет это одержимостью, потому что сам он ни на чем не зацикливается.
