Потому что она была сумасшедшей».
Я отправляю эсэмэску Миллисент:
«Ночное свидание».
Жена пишет мне в ответ:
«Никакого свидания. Я в больнице».
Я перечитываю это послание трижды, а потом кидаю на барную стойку деньги и вылетаю из бара, не сказав Джошу больше ни слова. Хотя, может, я и обронил, что должен уйти. Не уверен.
Пока я пытаюсь дозвониться до Миллисент, она сама звонит мне. Жена говорит очень быстро, а я выпил. Поэтому улавливаю только основное:
Рори. В отделении неотложной помощи. Выпал из окна.
Я не вспоминаю про машину – я уже бегу. Больница в трех кварталах от бара. Влетев в приемное отделение, я замечаю жену, измеряющую шагами коридор.
Едва я вижу Миллисент, как понимаю: с Рори все в порядке. Или будет в порядке.
Кулачки жены сжаты, губы надуты. Такое впечатление, что из нее выстреливает электрический ток. Будь у Рори серьезные повреждения, она бы волновалась, плакала или пребывала в шоке. А она не в шоке. И не переживает. Моя жена пышет гневом.
Она кидается ко мне и обнимает меня. Быстро и крепко, а затем резко отстраняется, принюхиваясь к моему дыханию.
– Пиво, – предупреждаю я ее вопрос и задаю свой: – Что случилось?
– Наш сын сбежал из дома, чтобы повидаться со своей подружкой. И упал, когда лез в ее окно.
– Но он в порядке?
– Да. Мы думали, что он сломал запястье, но у него простое растяжение. Будет теперь носить перевязь…
– Почему ты не позвонила мне, когда это произошло? – спрашиваю я.
– Я послала тебе смс.
Я достаю свой мобильник. Да, вот оно – на разбитом экране. Если смотреть под углом, то прочитать его трудно.
– О Господи, извини…
– Забыли. Ты уже здесь. Главное – с Рори все нормально, – гнев снова одолевает Миллисент, как будто он ее вообще покидал: – Он будет так наказан, что запомнит это на всю оставшуюся жизнь!
Кто-то хихикает.
За углом коридора сидит на банкетке Дженна. Она машет мне рукой. Я машу ей в ответ. Миллисент ведет меня к автомату – выпить кофе. Он горький и обжигает мне язык. Но мне именно это и нужно. Кофе не бодрит, а, напротив, немного успокаивает меня. А то сердце слишком быстро билось – из-за бега, алкоголя и неожиданного известия о том, что мой сын угодил в больницу.
Миллисент исчезает в смотровом кабинете – побыть с Рори. Когда они выходят из него, Рори держит руку на перевязи, а на его запястье наложена повязка. Гнев Миллисент слегка поутих, по крайней мере, пока.
Рори избегает смотреть мне в глаза. Возможно, он все еще на меня злится. А может быть, понимает, что влип. Меня одолевают два желания – залепить сыну затрещину и обнять его. Я не делаю ни того ни другого. Просто треплю его за волосы.
– Если тебе расхотелось играть в гольф, тебе следовало просто сказать об этом, – говорю я.
Сын не улыбается. Он любит гольф.
Мы возвращаемся домой после полуночи. Я заглядываю в комнату Рори через несколько минут после того, как он улегся в постель. Сын уже засыпает.
Изнуренный, я сажусь на свою кровать.
Моя машина все еще у «Первого уличного гриль-бара».
А под церковью были захоронены чьи-то тела.
– Миллисент, – окликаю я жену.
Она выходит из ванной:
– Что?
– Я сегодня вечером пил пиво вместе с Джошем. Репортером.
– Зачем тебе…
– Он рассказал мне про тела, похороненные в цоколе той церкви.
– Тела?
Я киваю, не сводя глаз с жены. Ее удивление кажется искренним.
– А он сказал, чьи это тела? – спрашивает Миллисент.
– Полагаю, что Холли и Робин.
– Они не могут там быть. Ты это прекрасно знаешь. – Миллисент уходит обратно в ванную.
Я следую за ней:
– Ты действительно ничего не знаешь о телах, захороненных под церковью?
– Ничего.
– Значит, эти тела случайно оказались в цоколе церкви?
– Господи, откуда же мне знать! Это тебе сообщил тот же репортер, который утверждает, что на стене оставлено послание? И где же оно?
Жена права.
Возможно, Джош ошибается. Или его кто-то намеренно потчует ложными сведениями, чтобы не говорить ему правды.
Полицейские в кино и романах постоянно так поступают. И Клэр, возможно, такая же хитрая, как они.
60
Узнав о том, что у Рори есть подружка и он не раз сбегал к ней из дома на свидания, Миллисент собирается встретиться с родителям Фейт и обсудить с ними сложившуюся ситуацию. Хаммонды – ее клиенты. И, конечно же, они соглашаются, что нам необходимо пообщаться за ужином. Ни Рори, ни Фейт на ужин не приглашаются.
Мы с женой едем в ресторан – традиционное заведение с белыми скатертями на столах и качественной, вкусной едой. Его выбрали Хаммонды, не Миллисент.
– Они разумные люди, – говорит жена.
– Не сомневаюсь в этом, – поддакиваю я.
Когда мы приезжаем в ресторан, Хаммонды уже ждут нас за столиком. Хэнк Хаммонд – невысокий блондин, как и его дочь. Корин Хаммонд – ненатуральная блондинка и выше его ростом. Супруги в классических костюмах встречают нас вежливыми улыбками. Мы сразу принимаемся за еду. Вина никто не заказывает.
Голос Хэнка вдвое мощнее его тела.
– Фейт – хорошая девочка. Она никогда не отлучалась без спроса из дома до встречи с вашим сыном, – заявляет он.
Мяч на нашей стороне. Я почти его вижу. Миллисент улыбается – вежливо-елейно:
– Я могу сказать то же самое о вашей дочери, но мы здесь не для того, чтобы кого-то обвинять.
– А я и не обвиняю. Я говорю о том, что им надо держаться друг от друга подальше.
– Вы хотите запретить Рори и Фейт видеться?
– Фейт уже запрещено встречаться с вашим сыном вне стен школы, – говорит Хэнк. – А вот их встреч в школе, конечно, не избежать.
– Вы можете организовать для своей дочери обучение на дому, – предлагает Миллисент. – Тогда наши дети точно никогда не встретятся.
Я кладу руку на руку жены. Она ее стряхивает.
– Пожалуй, это вашему сыну нужно домашнее обучение, – говорит Хэнк.
Корин согласно кивает.
– Вы на самом деле полагаете, что своими запретами добьетесь того, что ребята не будут встречаться? – спрашивает Миллисент.
– Наша дочь будет делать то, что я ей скажу, – утверждает Хэнк.
