В ночь, когда пропала Наоми, я пришел домой и весь вечер провел с детьми, оставив Миллисент одну. Также было и в случае с Линдси; я сидел с заболевшей Дженной. Мои дети – мое алиби, но не слишком надежное. Ведь они потом заснули и, значит, не могут подтвердить все мои слова.
Но как же мне доказать, что убивала Миллисент? Шансов на то, что я это сумею, немного. Не больше, чем на то, что мне удастся доказать, что я не убивал?
Планшет Миллисент оказался большей проблемой, чем я думал. В нем установлена программа, позволяющая изменить пин-код, но для этого мне нужно зарегистрироваться в электронной почте. Пароля у меня нет, и угадать его я не могу. Посреди ночи я перечитал кучу хакерских форумов, популярных у подростков, озабоченных той же проблемой, что и я.
Должен же быть какой-то выход! Сумею ли я его найти? Наверно. Но только, если смогу убедить кого-нибудь мне помочь.
Половину утра я провожу, раздумывая, когда мне лучше обратиться за помощью – сейчас, пока мое лицо еще не мелькает во всех новостях, или уже после того, как я пополню список разыскиваемых преступников. Я пытаюсь представить, как ко мне за помощью обращается какой-то человек. Который может оказаться, а может и не оказаться психом. Помог бы я ему или захлопнул бы перед его носом дверь и вызвал полицию?
Ответ тот же. В зависимости от ситуации.
И мои возможности ограничены. Мои друзья дружны и с Миллисент. У нас общие друзья. У меня много клиентов, но большинство из них являются и клиентами жены. И лишь один вариант приходит мне на ум. Один-единственный человек, который сможет мне помочь.
Если Энди согласится.
64
До китайской закусочной «Золотой вок» тридцать минут езды от Хидден-Оукса. Я был в ней всего раз, когда ездил куда-то по делам. И она похожа на все китайские закусочные, что мне доводилось видеть. Я приезжаю туда рано и наваливаю себе на тарелку монгольский бифштекс, свинину в кисло-сладком соусе, курицу в соусе чоу-мейн и жареные овощные роллы. Я успеваю съесть только половину, когда в закусочную входит Энди Престон.
Я встаю и протягиваю ему руку. Он отталкивает ее и обнимает меня.
Энди – уже не тот человек, которого я знал до самоубийства Тристы. И даже не тот человек, которого я видел на ее похоронах. Он сбросил лишний вес. Теперь он даже слишком худой. Нездорово худой. Я говорю ему взять тарелку.
Китайскую закусочную выбрал он. Энди уехал из Хидден-Оукса после кончины Тристы, и Кекона говорила мне, что он забросил работу и все дни проводит в Интернете, убеждая незнакомых людей не убивать себя. Я этому верю.
Энди садится за столик и одаривает меня улыбкой. Пустой.
– Как жизнь? – спрашиваю его я. – Как твои дела?
– Не так чтобы очень. Но могло быть и хуже. Всегда может быть хуже.
Я киваю, впечатленный тем, что Энди говорит такие слова после всего, что с ним случилось.
– Ты прав, наверное.
– А как ты? Как Миллисент?
Я закашливаюсь.
– Охо-хо, – хмыкает Энди.
– Мне нужна помощь.
Он кивает. И не задает ни одного вопроса. Потому что он – мой друг, даже несмотря на то, что я был ему не самым лучшим другом.
Все утро я раздумывал над тем, что рассказывать Энди, а что нет. Главное – планшет. Я достаю его из моей спортивной сумки и подвигаю к нему по ламинированному столику.
– Ты можешь мне помочь зайти в него? Там пин-код, а я понятия не имею какой.
Энди смотрит на планшет, а потом переводит взгляд на меня. В его глазах мелькает настороженность.
– Любой восьмилетний мальчишка смог бы это сделать.
– Я не могу попросить об этом детей.
– Значит, это планшет Миллисент.
Я киваю.
– Но это не то, что ты подумал.
– Не то?
– Нет, – я жестом указываю ему на тарелку: – Доедай. А потом я тебе все расскажу.
Я говорю «все», хотя не подразумеваю это.
Покончив с едой, мы садимся в его машину. Это старый пикап, не имеющий ничего общего со спорткарами, на которых привык ездить Энди.
– Что ты натворил?
– А с чего ты взял, что я что-то натворил?
Энди скашивает на меня глаза:
– Ты выглядишь жутко, у тебя новый номер телефона, и ты хочешь взломать компьютер жены.
Как бы я ни хотел рассказать другу все, я не могу этого сделать. И не важно, как давно мы друг друга знаем. Даже у дружбы есть границы. Одна из них – убийство. Другая – утаивание секретов жены друга.
– Я обманул Миллисент, – говорю я.
Энди не выглядит удивленным:
– Не слишком умный поступок.
– Это еще мягко сказано.
– Значит, она выставила тебя за дверь и требует все? Дом и деньги на обучение детей?
Желал бы я, чтобы она только этого хотела!
– Не совсем так, – говорю я. – Миллисент хочет не только этого.
– Сказать по правде, я не удивлен, – Энди на секунду замолкает, качая головой. – Теперь, когда ты от нее ушел, я могу выложить тебе правду.
– Какую правду?
– Мне никогда не нравилась Миллисент. Она всегда казалась мне немного холодной и расчетливой.
Я ощущаю приступ смеха, но он сейчас явно не уместен.
– Она подставляет меня за вещи, которых я не делал. Очень плохие вещи.
– Противозаконные? – уточняет Энди.
– Увы, да.
Энди поднимает руку, словно бы за тем, чтобы я не наговорил большего:
– Значит, я был прав. Она расчетливая.
– Да, ты оказался прав.
Несколько минут Энди хранит молчание. Он водит рукой по рулевому колесу – как обычно бездумно делает человек, слишком занятый своими мыслями. И все, что мне остается, – это тоже помалкивать, позволяя Энди самому решить, насколько я безумен.
– Если тебе требовалось только войти в этот планшет, почему ты рассказываешь мне остальное? – спрашивает, наконец, Энди.
– Потому что мы – старые друзья. Я обязан быть с тобой искренним.
– И?
– И потому что, наверное, скоро я буду во всех новостях.
– В новостях? Черт подери, да за что она тебя так?
– Ты – первый человек, увидевший меня со вчерашнего дня, – признаюсь я. – Пожалуйста, не рассказывай никому о нашей встрече.
Энди кидает взгляд в окошко, на неоновую вывеску «Золотого вока».
– Я не хочу больше ничего знать, договорились?
Я мотаю головой.
– Тогда это настоящее одолжение, – говорит Энди. – Чтобы я держал язык за зубами.
