Весь этот год Линдси была жива, Миллисент держала ее в плену.
В моем воображении мелькают вереницы разных картин: от тревожных и расстраивающих до жутких и самых диких. Я представляю себе сцены, о которых слышал в новостях: когда женщин находили после многолетнего плена, в котором их удерживали мужчины с разными психическими отклонениями. Но мне никогда не доводилось слышать, чтобы что-то подобное учиняла женщина. И, как мужчина, я не могу себе представить, чтобы такое сделал я сам.
Оставив детей дома, я еду к Миллисент. Дом, который она сейчас продает, находится всего в нескольких кварталах от нас. Я доезжаю туда минут за пять. Перед входом в здание стоят два автомобиля. Один – Миллисент, другой – внедорожник.
Я жду.
Через двадцать минут из дома выходит моя жена в сопровождении семейной пары, моложе нас. Глаза у женщины широко распахнуты. Мужчина улыбается. Пожимая им руки, Миллисент краешком глаза замечает меня. Я чувствую, как задерживаются на мне ее зеленые глаза, но жена не замедляет своих плавных движений.
Супружеская пара направляется к своей машине. Провожая ее взглядом, Миллисент остается стоять у входа в дом. Сегодня на ней синий наряд – узкая юбка, блузка в полоску, туфли на каблуках, ее прямые рыжие волосы сейчас отрезаны по подбородок. Они были гораздо длиннее, когда мы познакомились. Но с каждым годом становились все короче и короче, словно Миллисент дала себе обет периодически подрезать их на полдюйма. И я не удивлюсь, если окажется, что так оно и было. Пожалуй, я теперь не удивлюсь ничему.
Миллисент дожидается, когда внедорожник уедет, и только потом поворачивается ко мне. Я выхожу из машины и иду к зданию.
– Ты расстроен, – говорит мне жена.
Я только молча смотрю на нее в ответ.
– Давай зайдем внутрь, – устремляется к входу Миллисент.
Мы заходим. Вестибюль очень просторный, потолки высотой более двадцати футов. Новое строение, почти как наше, только большее по площади. Все пространство открытое и воздушное. И организовано так, чтобы направить посетителя прямиком в большую залу. Туда проходим и мы с Миллисент.
– Что ты с ней делала? Целый год? Что ты с ней делала?
Миллисент мотает своей головой. Ее волосы колышутся взад-вперед:
– Мы не можем обсуждать это сейчас.
– Мы должны…
– Не здесь. У меня назначена встреча.
Миллисент ускоряет шаг и отрывается от меня, но я упорно следую за ней.
* * *
Через несколько месяцев после нашей свадьбы Миллисент забеременела. Мы с ней договаривались повременить с детьми, поэтому такая новость для меня оказалась «сюрпризом». Но не полным, потому что предохранялись мы с ней не всегда. Мы с Миллисент обсуждали разные способы предохранения, но всегда возвращались к презервативам: жене не нравились гормональные препараты. От них она становилась чересчур эмоциональной.
Когда у Миллисент случилась задержка, мы оба заподозрили, что она беременна. Наше подозрение подтвердилось сначала дома, после теста на беременность, а потом и в кабинете у врача. В тот вечер я никак не мог заснуть. Мы с Миллисент долго провалялись на диване, купленном в секонд-хенде, в нашем захудалом арендованном домишке. Свернувшись калачиком рядом с женой и положив свою голову ей на живот, я терзался сомнениями.
– А может, нам от него избавиться? – спросил я.
– Нет, – отрезала Миллисент.
– Нам нужны деньги. На что мы будем…
– Мы справимся.
– Я не хочу прозябать в нищете вечно. Я хочу жить в достатке. Я хочу…
– У нас все будет, – и ребенок, и достаток.
Я поднял голову и взглянул на нее:
– Почему ты так во всем уверена?
– А почему ты во всем не уверен?
– Вовсе нет, – возразил я. – Просто я…
– Просто ты беспокоишься.
– Ну да.
Миллисент вздохнула и нежно спихнула мою голову со своего живота:
– Не глупи, – сказала она. – У нас все будет хорошо. Даже лучше, чем просто хорошо.
Еще несколько минут назад я чувствовал себя скорее ребенком, чем мужчиной, которому скоро предстоит стать отцом. Миллисент зарядила меня силой и уверенностью.
С первых дней нашего брака и безденежья мы с Миллисент проделали долгий путь. Я пошел учиться на магистра делового администрирования, но мне оставалось еще два курса, когда она забеременела. Мы очень нуждались в деньгах, и я бросил учебу и вернулся к тому, что умел делать лучше всего – игре в теннис. Это был мой единственный талант. Это было то, что я делал лучше любого, с кем вырос. Теннисный корт был тем местом, где я по-настоящему блистал. Не так ярко, чтобы стать профессиональным спортсменом, но достаточно ярко, чтобы начать предлагать всем желающим частные уроки.
Миллисент на момент нашего знакомства только закончила курсы риелторов и готовилась к экзамену. После его сдачи она не сразу начала торговать недвижимостью, но все-таки начала и продолжала этим заниматься, даже когда ходила беременной, даже когда наши дети были совсем крохами.
Моя жена оказалась права. У нас все получилось. И теперь у нас все хорошо. Даже лучше, чем просто хорошо. И, насколько мне известно, мы пока еще не избавлялись от детей.
7
Но сейчас, когда мы стоим в этом пустом доме, который она пытается продать, Миллисент не заряжает меня ни силой, ни уверенностью. Она пугает меня.
– Все плохо, – говорю я. – В этом нет ничего хорошего.
Миллисент приподнимает бровь. Обычно это выглядело мило.
– В тебе проснулась совесть?
– Она всегда у меня была…
– Нет. Не думаю.
И она снова права. Меня не мучила совесть, когда я старался сделать ее счастливой.
– Что ты с ней делала? – повторяю я свой вопрос.
– Это не важно. Ее больше нет.
– Теперь уже нет.
– Ты слишком сильно переживаешь. У нас все хорошо.
Звонок в дверь.
– Работа зовет, – улыбается мне Миллисент.
Я иду вместе с ней до двери. Миллисент представляет меня клиентам, рассказывает им о моем мастерстве теннисиста.
Эта пара того же возраста, что и предыдущая, – такие же молодые и такие же невежественные.
Я отправляюсь домой и… проезжаю мимо нашего дома.
Сначала я заезжаю в «Ланкастер». Наоми там, за стойкой портье, и до конца ее смены еще несколько часов.
Затем я миную загородный клуб. Может, мне отвлечься? Зависнуть в этом клубе, поболтать с кем-нибудь из моих клиентов за просмотром спортивной игры? И снова я не останавливаюсь.
В голове проносятся другие места: бар, парк, библиотека, кинотеатр. Я сжигаю почти половину бензобака, крутясь по округе и пытаясь выбрать, куда мне поехать. И, в конечном итоге, выбираю неизбежное.
