Стон Джулии напомнил скорее волчий вой.
– Я не знаю… я не понимаю. Я… я думала, это круп, но номер с чайником не прошел… а потом температура так подскочила, и голос у нее сделался такой странный, и…
Я прервала ее.
– Какая больница? Какое отделение? Я еду.
Джулия отважно подавила всхлип благодарности на достаточно долгое время, чтобы сообщить мне название больницы и сказать, что они находятся в отделении детской реанимации. После этого мы обе дали отбой, даже не подумав попрощаться, потому что это был не обычный звонок, это была не обычная ночь. Я сглотнула слюну и почувствовала во рту привкус желчи с горьковатым оттенком страха, пугавшего, что после этой ночи ничто в жизни Джулии никогда не будет обычным.
Странно, как действует на нас паника. Пока мы теряем присутствие духа: натягиваем чулки от разных пар, раздраженно швыряем через всю комнату лифчик, не желающий застегиваться, и суем руки в вывернутую наизнанку толстовку, мысленно мы уже обращаемся к практическим сторонам вопроса. Очевидно, что вызов такси был моей первоочередной задачей, но, еще не взяв телефон, я уже отбросила этот план в пользу другого. Натянув подхваченные с пола джинсы с проворством опытного артиста-трансформатора и на ходу их застегивая, я уже открывала дверь в кухне и шумно взбегала по лестнице в дом Бена. В тот момент я как никогда была рада, что он не торопился договориться со слесарем о разграничении наших владений. Наверху лестницы я распахнула дверь и ворвалась в темную кухню Бена.
Мгновение я помедлила, чтобы сориентироваться в темном пространстве. И все равно умудрилась больно удариться о край обеденного стола в темноте. Тупая боль в бедре не заставила меня замедлить бег в сторону спальни Бена. Эту часть первого этажа я видела только в телепрограмме, но мои ноги вели меня именно туда, куда нужно.
Оказавшись у двери в спальню Бена, я не постучала. Стук подразумевает нечто спокойное и сдержанное, а моя барабанная дробь по гладкой поверхности из древесины кедра не была ни тем, ни другим. Я била по ней, как человек, который застрял в лифте и испытывает приступ клаустрофобии. Я все еще колотила в нее, когда вдруг дерево исчезло, и я по чистой случайности не заехала крайне изумленному Бену по лицу. Он перехватил летящий кулак, не дав ему коснуться своего лица, легко сжал мое запястье и поддержал меня, когда у меня подкосились ноги.
– Ваша машина, – выдохнула я без предисловий. – Мне нужна ваша машина. Это срочно. Дадите мне ключи?
Не знаю точно, какого развития событий я ожидала. Неужели я и правда думала, что он просто даст мне ключи, без вопросов? Да кто бы так поступил? Я сообразила, что следовало лучше сформулировать свою просьбу, объяснить толком, но это потребовало бы времени, а мы уже слишком много его потеряли. Я вырвала руку и попыталась протиснуться мимо Бена, как будто имела полное право проникнуть в его комнату и самой взять ключи.
– Софи. Софи, – повелительно произнес Бен, наклонившись так близко к моему лицу, что я почувствовала его теплое дыхание на своих губах. – Успокойтесь. Скажите, что случилось.
Одновременно с этим он положил руки мне на плечи. Я не осознала, что он по пояс обнажен, пока не уперлась ему в грудь ладонями, чтобы освободиться. Я до сих пор не помню, что – если вообще что-то – было надето у него ниже пояса, потому что я не отрывала взгляда от его глаз.
– Лейси… дочка Джулии… серьезно больна. Ее придется инту… инту…
– …бировать? – закончил Бен, словно в процессе безумной ночной игры в шарады.
Я бешено закивала.
– Она плохо дышит. Джулия думает… Джулия думает… – Я расплакалась, не в состоянии завершить предложение. Мы оба прекрасно понимали, что думает Джулия. – Гэри – ее муж – в Канаде. Она совершенно одна в больнице. Мне нужно туда. Мне нужно туда прямо сейчас.
Бен кивнул, понимая, слава богу, срочность ситуации.
– Могу я взять на время вашу машину? – спросила я, уже протягивая руку за ключами. Вероятно, я никогда не была так близко к тому, чтобы от разочарования ударить человека, когда Бен в ответ покачал головой.
– Нет. Не можете. – К счастью для Бена, реагирую я не слишком быстро, потому что я еще даже не успела занести руку, как он добавил: – В таком состоянии вы за руль не сядете. Я вас отвезу.
Почувствовав облегчение, я обняла его за обнаженный торс и даже не сообразила, как легко положиться на Бена, и не только физически.
– Заканчивайте одеваться, и я жду вас через две минуты на подъездной дорожке, – сказал он, очень деликатно расцепляя мои руки у себя за спиной.
Я посмотрела на свои ноги – я стояла без обуви, только в носках от разных пар. Кивнув, я бросилась вниз по лестнице с той же головокружительной скоростью, с которой поднималась по ней менее двух минут назад. Только когда я, носясь по своей квартире, сыпала сухой корм в кошачью миску и искала под диваном пропавшие ботинки, я сообразила, что, возможно, Бен имел в виду не только отсутствие обуви, когда предложил мне одеться. Каким-то образом, спеша разбудить Бена ради автомобиля, я совершенно забыла застегнуть «молнию» на толстовке. Насколько я была расстроена, говорит тот факт, что мне, похоже, было почти неважно, что Бен видел и обнимал меня полураздетую.
Бен вышел на дорожку раньше меня и деловито очищал лобовое стекло от наледи. Я прыгнула на пассажирское сиденье, как преступник, сбегавший с места преступления. Выезжая на дорогу, Бен встревоженно на меня посмотрел, и меня не удивил его озабоченный вид. Я сидела прямо, подавшись вперед, словно наклон моего тела мог каким-то образом приблизить нас к цели нашего путешествия.
– В какую больницу я еду? – спросил он, снова переключая взгляд на обледеневшую дорогу.
Я назвала, и оказалось, что по случайному стечению обстоятельств это была та же самая больница, где нам оказывали помощь в ночь пожара. Неужели это было всего два месяца назад?
Я молила, чтобы все светофоры не переключали зеленый свет, когда мы к ним приближались, и большинство их любезно повиновались. Я так напряженно смотрела сквозь лобовое стекло, что даже вынуждена была напоминать себе моргать. Улицы и тротуары были покрыты ледяной коркой, а потемневшая листва нависающих деревьев и кустарников казалась облитой хрусталем. Красота той ночи полностью ускользнула от меня, когда я посмотрела на спидометр, желая, чтобы Бен еще сильнее нажал на газ. Несмотря на мои телепатические пассы, стрелка замерла на дозволенной скорости. Вероятно, хорошо, что он все же не одолжил мне машину, потому что очень сомневаюсь, что я вела бы так спокойно и безопасно. Но, с другой стороны, он не знал и не любил людей, к которым мы спешили. Не так, как я.
– Ваша подруга сказала, что конкретно с ее дочерью?
Я покачала головой, а потом сообразила, что внимание Бена приковано к потенциально опасной дороге, и он попросту пропустил мой молчаливый ответ. Я попыталась ответить как можно более нормальным, учитывая обстоятельства, голосом.
