При этом воспоминании Элис прижала трепещущую руку к груди, и я в панике бросила взгляд на Бена в зеркало заднего вида, судорожно вспоминая все, что знаю об оказании первой помощи при остановке сердца. Но под внешностью божьего одуванчика у Элис таился железный стержень.
– Возможно, ни одна из нас не вышла бы за него замуж. Но я лишь знаю, что в тот вечер я потеряла не только своего парня, но и лучшую подругу, и теперь мне бы хотелось должным образом попрощаться с ней, пока не стало слишком поздно.
– И вы сможете это сделать, – сказал Бен, въезжая на парковку напротив маленькой деревенской площади. – Потому что мы приехали.
Элис выпрямилась на сиденье, демонстрируя в равной мере несгибаемые позвоночник и решимость, и перевела взгляд на маленькое деревенское кафе, выбранное ею для воссоединения с подругой.
– Вы точно не против посидеть здесь? – спросила она Бена, снова всполошившись теперь, когда мы добрались до места назначения.
– Со мной все будет в порядке, – заверил ее Бен. – Вы, девушки, можете никуда не торопиться.
Место вокруг нас словно сошло с видовой открытки и представляло собой квинтэссенцию Британии. Тут было даже утиное семейство, которое, переваливаясь, шествовало от пруда, чтобы нас поприветствовать, когда я, взяв Элис под руку, помогла ей перейти площадь к маленькому кафе, разместившемуся в доме эпохи Тюдоров. Стояла еще середина дня, но его многостворчатые окна уже светились изнутри теплым светом. Дверь была низкой, скорее по росту Элис, и мне пришлось нагнуться, чтобы не удариться лбом о перекрещенные балки у нас над головой. Внутри было уютно и тепло, и это впечатление лишь усиливалось большим пламенем, ревущим в камине, таком высоком, что в нем можно было встать во весь рост.
– Давайте ваше пальто, – предложила я, но Элис не услышала меня, потому что ее внимание было приковано к столику в задней части кафе, где сидела почтенного возраста женщина. Элис двинулась вперед, причем значительно быстрее, чем переходила деревенскую площадь.
– Это она, – подтвердила Элис, пытаясь улыбнуться. Я поняла, она совсем не была уверена, что Глэдис приедет.
Я поспешила догнать Элис, целеустремленно направлявшуюся к своей бывшей лучшей подруге. Женщина за столом подняла на нас глаза. Благодаря выкрашенным в золотисто-каштановый цвет волосам она выглядела по меньшей мере на десять лет моложе Элис, а мягкая шерсть ее джемпера и кардигана смотрелась дорого.
– Она хорошо вышла замуж, как я слышала, – сообщила нам ранее Элис. – И не один раз, насколько я знаю.
Свидетельством тому на пальцах Глэдис засверкали кольца с бриллиантами, когда она поманила нас рукой. По мере приближения к столу, на котором уже стояли коричневый керамический чайник и блюдо с пирожными, Элис замедлила шаги. Не знаю, как у нее, но у меня во рту вдруг пересохло от нервного напряжения, и я с вожделением устремила взгляд на кувшин с ледяной водой, стоявший на столе.
– Здравствуй, Элис. Давно не виделись. – Элис взялась за горло, и я снова запаниковала, прикидывая, как скоро я найду таблетки в недрах ее сумочки, если все это окажется слишком для пожилой дамы с нездоровым сердцем. – Хорошо выглядишь, – продолжала Глэдис, перемещая взгляд со своей бывшей подруги на меня. – А это твоя внучка?
Она явно не знала, что после Винса Элис не обрела другой любви.
– Я просто подруга, – поправила я, когда Элис промолчала. – Элис никогда не была замужем, – добавила я, гадая, услышит ли другая женщина скрытое неодобрение в моем голосе.
Глэдис как будто смутилась, но не настолько, насколько, по моим представлениям, следовало.
– О, что ж, это не у всех бывает, – проговорила она, отметая целую жизнь воспоминаний, которой она одним быстрым заявлением лишила Элис.
Я встала поближе к моей подопечной и взялась за толстую ткань ее пальто.
– Элис, не хотите ли сесть?
Она покачала головой, но на меня не посмотрела; ее взгляд был прикован к бывшей подруге.
– Позвольте мне взять ваше пальто, – снова предложила я. – Здесь ужасно жарко, – добавила я, чувствуя, как по спине лениво ползет струйка пота. Позади нас с треском вспыхнул в камине огонь, когда упало, осыпавшись градом угольков, полено.
Элис тоже было жарко, я видела это по крохотным капелькам испарины, выступившим поверх толстого слоя пудры над верхней губой. Я налила Элис стакан воды, но она не обратила внимания, даже когда я поставила его на стол прямо перед ней. Возможно, это стало моей первой ошибкой.
– Может, вы обе присядете, – напомнила Глэдис, указывая на два свободных стула. – Нам нужно столько наверстать.
Я стала выдвигать один из стульев с высокой спинкой, но остановилась, увидев, что Элис не делает попытки последовать моему примеру. Мой взгляд метался между двумя женщинами, наблюдая за их молчаливой беседой, которая шестьдесят лет ждала своего часа. Эта пара застала меня врасплох, ибо не было ни обсуждения, ни предисловия.
– Винс был недостаточно хорош для тебя. Вероятно, ты должна быть благодарна мне за то, что я это тебе показала, – сказала Глэдис, ее губы, накрашенные ярко-розовой помадой, чудовищно не сочетавшейся с ее волосами, сжались в тонкую линию.
Я вдруг по-настоящему пожалела, что это не Бен стоит рядом с Элис. Он бы знал, что сделать или сказать, чтобы ослабить напряжение. Я же была опасно близка к тому, чтобы сказать что-нибудь совершенно непростительное престарелой женщине.
Не знаю, слова ли Глэдис стали последней каплей или Элис с самого начала знала, как именно закончится это воссоединение. В ее глазах засветилась решимость, они засверкали, когда она взяла налитый мною стакан воды. Ты хочешь пить. Пожалуйста, ты просто хочешь пить, поймала я себя на лихорадочной мысли. Элис подняла стакан, и мгновение ситуация могла повернуться в любую сторону, а потом шестьдесят лет ожидания перевесили чашу весов, и вода взлетела и маленьким водопадом понеслась в сторону Глэдис.
– Сучка, – почти с наслаждением произнесла Элис.
Это было первое и последнее слово, сказанное ею женщине, с которой она приехала сюда повидаться. Я почувствовала, что все присутствующие развернулись в нашу сторону и от столика к столику, как волна на стадионе, пронеслось коллективное аханье.
– Теперь мы, пожалуй, можем уйти, – сказала Элис, поворачиваясь ко мне с милейшей улыбкой пожилой дамы, какую мне когда-либо доводилось видеть.
Упрашивать меня не пришлось. Я бросила один краткий взгляд на Глэдис, которая выглядела ошеломленной, вода медленно стекала по ее все еще примечательной груди. По крайней мере, Элис не попала ей в лицо.
Я беспомощно покачала головой, глядя на Глэдис, не вполне уверенная, кто же здесь пострадавший. Выговорила одними губами: «Простите», хотя не думаю, что искренне, а потом как можно скорее повела Элис к двери. Холодный январский воздух полоснул меня по лицу, как пощечина, когда мы вышли из кафе и направились к дожидавшемуся нас автомобилю Бена.
