Вместо ответа он крепче обнял меня, и я уже не могла с уверенностью сказать, чье сердце так звучно бьется между нами – его или мое, а может, наши сердца каким-то образом синхронизировались в идеальный ритм на то время, что нам осталось.
За столом мы оба еле держались, чтобы не уснуть. Бессонная ночь вкупе с эмоциональной травмой превратила меня в зомби, едва способного донести до рта ложку с супом. Красные круги вокруг глаз делали нас похожими на парочку вампиров. Даже губы у меня устали, я с трудом шевелила ими.
– Что заставило тебя передумать?
Бен откинулся на спинку стула, небрежно отодвинув в сторону миску и тарелку.
– Вероятно, осознание того, что я никогда не заставлю передумать тебя.
Это был такой крутой разворот, что я почувствовала в его ответе какую-то фальшь. Я поняла, что хотя бы некоторое время мой внутренний детектор лжи должен находиться в состоянии полной боевой готовности.
– Ты чего-то недоговариваешь, да?
Во взгляде Бена мелькнуло невольное уважение, когда он медленно кивнул.
– Возможно, – только и сказал он.
Едва не опрокинув стакан с водой из-за предельной усталости, я потянулась к руке Бена, завладела его пальцами.
– Скажи мне. Что это? После всего, что случилось за последние двадцать четыре часа, мне нужно твое обещание, что между нами больше не будет тайн.
Бен ничего не сказал, словно бы обдумывая мое предложение, но я выдвинула его не для обсуждений. Отныне между нами должна быть полная откровенность. Это был решающий момент нашей сделки.
Бен медленно кивнул, и я осознала, что, к счастью, он это понял.
– Я не хочу, чтобы ты так уж этому радовалась.
Я чувствовала себя такой разбитой, что вряд ли нашла бы в себе достаточно энергии, чтобы встать со стула, не то что прыгать от радости.
– Чему?
– Такие вещи происходят постоянно, и в основном они ни к чему не приводят.
– Какие вещи?
– Не возлагай на это слишком больших надежд, потому что я не буду.
– Бен, если ты не скажешь мне, о чем ты все время говоришь, я сама тебя убью задолго до того, как тебя прикончит эта проклятая болезнь. О чем ты говоришь?
Он изо всех сил старался не улыбнуться, но одна маленькая улыбка все же прорвалась.
– Они решили испытать на мне экспериментальное лекарство. Сегодня я узнал, что прошел квалификацию.
Для человека, который думал, что совсем не может двигаться, я с астрономической скоростью вскочила со стула и бросилась вокруг стола, чтобы обнять Бена.
– Я так и знал, что ты отреагируешь слишком бурно, – проговорил он, мягко освобождая свою шею от моих рук.
– Вовсе нет, – возразила я. – Ну, может, есть немного. Но черт побери, это же чудесная новость. Что это за лекарство? На что, как они думают, оно повлияет? Когда они поймут, что оно действует?
Бен покачал головой, увидев мою внезапную, безудержно рвущуюся неотразимую улыбку, которую я не могла согнать.
– Там наверху папка со всеми рекомендациями, можешь почитать позже.
Я выразительно кивнула, обожая эту новую максимальную открытость, внезапно ставшую для меня доступной. Бен с нежностью усадил меня к себе на колени, и я прижалась к нему, как маленькое сумчатое.
– Эти эксперименты возникают постоянно, Софи. И по большей части ни к чему не приводят. Возможно, мне вообще не будут давать лекарство, мне могут давать плацебо.
Я не была готова к тому, чтобы хоть малейшая негативная мысль вторглась в единственную искру надежды, которую я видела на горизонте.
– Но может, и не плацебо. Ты же сам сказал, что однажды лекарство найдут. Почему не сейчас? Почему не это лекарство? – Я поцеловала его в шею, а его пальцы мягко погладили меня по волосам. – По крайней мере, это хоть что-то. Что-то, на что мы можем надеяться, правда?
– Правда, – согласился он.
В ту ночь мы спали вместе, впервые после смерти Тома. Это не эвфемизм, потому что именно это мы делали в буквальном смысле. Спали. Не думаю, что кто-то из нас был способен побудить другого к чему-то большему, а затем довести это до конца. На этот раз мы спали в моей кровати. Я даже не помню, как разделась, и почти удивилась, почувствовав рядом тепло обнаженного тела Бена, когда он привлек меня к себе.
Я поплотнее прижалась к нему, и его тело откликнулось, но мое оказалось предателем, саботирующим момент. Мои глаза закрывались сами собой, а тело словно налилось свинцом. Бен еще крепче обхватил меня и прошептал на ухо: «Засыпай». И будто повинуясь команде гипнотизера, я так и сделала.
– У меня для тебя сюрприз.
Голос звучал удивительно отчетливо, как будто и впрямь из моего сна. Я почувствовала, как рядом со мной прогнулся матрас, и услышала тихое позвякивание керамики по дереву – на прикроватный столик поставили кружку.
Открыв один глаз, я поразилась, что уже совсем светло. Я заставила второй глаз последовать примеру первого и увидела, что Бен одет – ну, во всяком случае, частично, – натянул вылинявшие джинсы. Волосы его были влажны после душа, а в отдалении играло на кухне радио. Мой сон, должно быть, больше походил на кому, потому что я ничего не слышала.
– Хотя, – продолжал Бен, словно я не пребывала в полукоматозном состоянии и не могла связать и двух слов, – мне пришло в голову, что нужно подождать и сначала, пожалуй, проверить тебя. Плюс, я даже не знаю, любишь ли ты сюрпризы.
– А? – только и ответила я.
Заставив глаза открыться пошире, я увидела, что Бен улыбается. Выглядел он на десять лет, если не обращать внимания на темную щетину.
– Не жаворонок, да? – пошутил он.
Я протерла глаза, в них будто песок насыпали, и убрала с лица волосы, напоминавшие, наверное, заброшенное воронье гнездо.
– Да уж, – промямлила я и потянулась к кружке за весьма необходимой дозой кофеина. Он помог, слегка.
– Придется это запомнить, – ответил Бен, вызвав у меня на середине глотка улыбку из-за того, что стояло за этими словами.
Мне хотелось, чтобы у нас впереди была целая жизнь таких пробуждений. Трудно было согласиться на два года, узнав, что есть возможность большего. Бен вполне мог не предостерегать меня от слишком больших надежд на лекарство. Потому что для пессимиста я была поразительно настроена на «наполовину полный стакан».
Кофе начал оказывать свое действие.
– А что за сюрприз? – нерешительно спросила я.
Предыдущий день был полон ими, и ни один даже отдаленно нельзя было назвать приятным. Я не была уверена, что готова еще к одному такому.
Бен уже настроился на мою волну.
– Приятный.
