– Мне очень жаль, Софи. Я не хотел, чтобы это произошло.
Я глубоко вздохнула, вбирая его запах, словно накапливала воспоминание.
– Думаю, никто не хочет.
– Я не только про сегодня, хотя я действительно сожалею, что испортил день рождения Джулии.
– У нее их еще много будет, – глупо ответила я, с ужасом осознавая, что у Бена их может больше не быть.
Я медленно подняла голову, чтобы смотреть в его глаза, пока он говорит.
– Меньше всего я хотел заставить тебя сидеть у очередной больничной койки, – вздохнул он. – Но иногда события вырываются из-под контроля, и мы не можем это остановить. Эта любовь была одним из таких событий.
Мы тихо лежали несколько минут, потом я почувствовала, как Бен напрягся.
– Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделала.
– Все что угодно, – заверила я его, взглядом передавая свои чувства.
По лицу Бена пробежала судорога боли, мимолетная, как падающая звезда, и в душе у меня зародился очень сильный страх.
– Мне нужно, чтобы ты кое-что привезла для меня в больницу.
– Ла-а-а-адно.
Я протянула это слово, уже понимая, что мы говорим о чем-то гораздо более важном, чем чистая пижама или туалетные принадлежности.
– В глубине моего гардероба стоит портфель. Внутри ты найдешь файл с конвертом, на нем имя моего адвоката. Мне нужно, чтобы завтра ты его сюда привезла.
– Все это звучит, как в фильме «Миссия невыполнима», – сказала я, пытаясь вызвать у него улыбку. Он не улыбнулся, и в голове у меня зазвенели тревожные звоночки. – Что в этом конверте, Бен?
– Нечто нужное врачам для моих медицинских записей.
– Мне казалось, что у них есть все, что нужно. И при чем тут твой адвокат? – Я слышала, как в мой голос просачивается страх. Похоже, я уже знала. – Что в этом конверте, Бен? – повторила я вопрос.
– Это кое-что, что они давно для меня составили. До нас с тобой. Я не пускаю это в ход, я просто хочу, чтобы это было здесь, в моей истории болезни.
– Что в этом конверте?
Трижды я спрашивала, трижды он уходил от ответа.
– Это прижизненное распоряжение, – торжественно проговорил он. – Оно дает мне право отказаться от медицинского вмешательства, если я того пожелаю.
* * *
– Ты об этом знала, да?
Карла не спешила с ответом. Прежде чем тронуться с места, она излишне пристально проверяла, свободна ли пустая дорога перед нами.
– Да, – наконец призналась она.
– И ты нормально к этому относишься? Ты считаешь, что для Бена приемлемо сдаться, просто прекратить борьбу?
Карла оторвала взгляд от дороги и посмотрела на меня, внезапно куда меньше озаботившись безопасностью, чем минуту назад.
– Бен не сдается. Пока нет. Он собирается продолжать бороться, чтобы жить – жить с тобой – столько, сколько можно. Но этот клочок бумаги даст ему с достоинством сказать «Достаточно», когда люди вокруг него не смогут принять это решение и когда он уже не сможет облечь его в слова. Это его способ защитить не только себя, но и всех, кому он дорог.
Я долго на нее смотрела.
– У тебя тоже такое есть, да?
Она холодно улыбнулась и медленно кивнула.
– Очень многие из нашей группы составили его для себя.
Я сказала себе, что просто не сделаю этого. Затем я сказала себе, что скажу ему – искала, но не нашла. И наконец я сказала себе то, что знала с самого начала: я выполню просьбу Бена. Я отвезу ему этот проклятый конверт с распоряжением об отказе от лечения. Но затем я прибегну ко всем известным способам убеждения, чтобы заставить его разорвать документ на тысячу мелких кусочков.
Ты же знаешь, что я тоже перекрыл бы себе кислород, если бы кто-нибудь дал мне такую возможность. Я уже и так была напугана, пробираясь среди ночи по темному дому Бена, поэтому вполне могла обойтись в данный момент без голоса Скотта в голове. Меня и так к этому времени беспокоило, что я часто его слышу – больше, чем за многие годы, – а посему мне показалось недопустимым предательством то, что он принял сторону Бена, а не мою.
Он не хочет, чтобы за него дышала машина, говорил Скотт, а я включала все попадавшиеся мне на пути лампы, пока дом не засиял светом, как электростанция. Он хочет этого не больше, чем хотел я. Что раздражает в связи с голосами в голове, с голосами, которые притворяются призраками, так это то, что им не хватает чувства приличия скрыться в тени, как поступило бы настоящее привидение, когда вы зальете помещение светом.
Я не хотела спать в постели Бена без него. Поэтому впервые за целую вечность вернулась в свою спальню в цокольной квартире, в комнату, которую в мое отсутствие занял Фред. Но кровать, которая когда-то казалась такой удобной, была жесткой и неуютной. Я крутилась и вертелась, сбрасывала одеяло только для того, чтобы через минуту снова натянуть его на себя. Яростно взбила подушку, как будто наполнявшие ее перья несли персональную ответственность за мою мучившуюся совесть. В конце концов, увидев, как цифры на часах перешагнули в новый час, я в последний раз скинула одеяло и протянула руку к халату.
Мгновение я медлила на пороге спальни Бена, мне был невыносим вид его аккуратно застеленной кровати, потому что он должен был лежать в ней, вместе со мной.
Делай то, за чем пришла, а потом возвращайся в кровать. Тогда ты уснешь, посоветовал Скотт. Он, разумеется, ошибался, очень, очень ошибался, но тогда мы с ним об этом не знали.
Гардероб Бена был смонтирован на заказ и занимал целую стену. Где-то внутри него, за одной из многих дверей, находился единственный лист бумаги, который прикажет врачам не вставлять в горло Бену трубку, чтобы помочь ему дышать. Это был его личный смертный приговор, и я до сих пор не могла поверить, что он подписал его, а теперь хотел, чтобы я привезла ему этот документ. С таким же успехом Бен мог дать мне заряженный пистолет и попросить пристрелить его.
Есть люди, которые педантично выбрасывают какие-то документы, если они больше не нужны. Я к числу таких людей не отношусь. Потребовался опустошительный пожар, чтобы заставить меня расстаться с документами и памятными вещами моего прошлого. Мы с Беном были в этом схожи, за исключением того, что ему не посчастливилось пережить пожар, чтобы уничтожить ставшие ненужными бумаги. Гардероб оказался глубже и имел больше отделений, чем я представляла. В них были аккуратно составлены многочисленные коробки для хранения, и оставалось еще много места для одежды Бена.
Положительный момент: большинство коробок было снабжено аккуратными этикетками. В основном в них лежали папки и документы, связанные с бизнесом, которым Бен владел, а потом продал, узнав о своем диагнозе. Но были и другие, которые вели глубже в прошлое Бена.
