– Ближайшая родственница, – повторила она, взяла страницы и начала читать. Когда она пробежала начало, из нее словно выкачали силу: колени у Клэр подогнулись. Попятившись, она присела на деревянную скамью у перил. Придерживая волосы, которые трепал ветер, она читала довольно громким шепотом: – Звездочка ясная, звездочка яркая, первая звездочка на небе сегодня… Я заглянула в Твои глазки и увидела, что они зеленые, как река, изменившая меня. И я назвала Тебя Клэр. Придет день, когда мы с Тобой вместе будем сидеть у походного костра, Клэр. Однажды мы отсюда вырвемся и обретем свободу…»
Она стерла слезу, покатившуюся по щеке.
– Значит, это она назвала меня Клэр?
– Да.
– Она умерла ради меня… Она погибла, пытаясь обрести свободу для себя и меня…
Энджи присела рядом.
– Держитесь за эту любовь, Клэр. Секреты создаются и хранятся во имя любви. Поэтому от них так больно.
Клэр подняла голову и обвела взглядом свинцово-серые тучи, темно-серую водную гладь, светло-серую даль. Чистый соленый ветер румянил ее нос и щеки. Слезы текли по ее лицу. Клэр глубоко вздохнула.
– А в чем тогда смысл? – спросила она. – Что в жизни ценного, если она построена на лжи?
– Я не знаю. Но я хочу говорить правду. Правда ценна и важна. Сейчас она ведет меня по жизни.
Потрясенная Клэр сидела, стараясь осознать то, что держала в руках, – слова своей матери.
– Клэр, вы не должны отказываться от своей мечты стать спасателем, находить пропавших, работать с поисковыми собаками. Помогайте другим отыскивать правду. Так вы найдете себя.
– Как вы, что ли? Вы считаете, что помогаете другим и это вас, типа, окрыляет?
Энджи невесело улыбнулась.
– Не знаю, все может быть. – Она помолчала. – Я хочу вас кое с кем познакомить.
– С кем?
– Она приехала из Виктории рано утром. Подождите, я сейчас.
Энджи встала, вернулась к началу пирса и помахала рукой, подзывая гостью.
Они с Клэр смотрели, как у машины, стоявшей на шоссе, открылась дверь и оттуда медленно выбралась старая женщина в коричневом пальто и шерстяной шапке, передвигавшаяся с двумя тростями. Согнувшись под ветром, она медленно двинулась по доскам причала, как краб, страдающий артритом, переставляя палки, будто лишнюю пару ног.
«Я единственная оставшаяся родственница Жасмин… Я хочу получить ответы, прежде чем упокоить останки, как полагается…»
– Клэр, это ваша прабабушка, судья верховного суда в отставке Джилли Монеган. Она очень хочет с вами познакомиться.
Глава 49
Пятница, 30 ноября
Обложенный подушками, Кьель Хольгерсен полулежал на больничной койке в шейном корсете. Боль сейчас была постоянной, голова кружилась и туго соображала от лекарств. Снаружи уже темнело. Последний ноябрьский дождь стучался в окно палаты. Завтра уже декабрь, а там и Рождество.
Кьель проверил время. Часы посещений почти истекли. Никто к нему не приходил. Почему он вообще на это надеялся, Кьель и сам не понимал. Он взял айпад с тумбочки и откинул клапан. Открыв сайт новостей, Хольгерсен начал читать статьи всяких акул пера о логове серийного убийцы, которое они с Паллорино обнаружили на Наамиш. Газеты расхвалили его, Хольгерсена, настоящим героем.
Кьель ничего героического не ощущал.
Не было в его паршивой жизни ни капли героизма, и никто бы не скучал по нему, если бы он так и сдох там на снегу. Почему он выжил, почему получил новый шанс, было за пределами его понимания.
Кьель закрыл айпад и прикрыл глаза, думая о папках со старыми делами, которые Лео откладывал в сторону как маловажные, нераскрываемые, никому не нужные.
Никто не хочет тратить свое время попусту.
Но ведь все равно можно чего-то добиться, как с Аннелизой Йенсен. Они с Паллорино вернули девушку домой.
Кьель взял для себя на заметку еще раз пролистать дела уличных подростков-наркоманов – может, он что-то упустил. Потому что если Лео заявил, что это малозначащие висяки, значит, там может содержаться нечто, требующее углубленного расследования. «Следи за детективом Лео ястребом».
Кьель начал задремывать, и ему приснился теплый пляж, сверкающий океан и коктейли необыкновенных цветов – синие, оранжевые и фиолетовые, украшенные ломтиками тропических фруктов и маленькими бумажными зонтиками.
– Хольгерсен?
– Мне двойной, – пробормотал он, приподнимая два пальца.
– Хольгерсен! – Кто-то легонько потряс его за руку. Он с трудом открыл глаза, нехотя выплывая из своих тропических каникул.
– Елки-палки, блин, – вырвалось у него. – Я че-то думал, ты моя официантка. Где мои коктейли? Че ты тут забыла, Паллорино? Выглядишь-то как фигово! – Хольгерсен попытался подтянуться и сесть повыше, но замер от боли и тихо выдохнул, пережидая пульсацию в нервных окончаниях и стараясь не двигать головой.
– На себя погляди, красавец хренов. – Энджи Паллорино положила на тумбочку пакет никотиновой жвачки. – Мэддокс нашел на твоем столе. С врачом посоветуйся, прежде чем смешивать никотин с лекарствами, которые тебе колют.
Хольгерсен с опаской улыбнулся, ожидая боли, и прошептал:
– А-а, маленькие удовольствия… Значит, у тебя все путем?
Она кивнула. Энджи действительно сидела мертвенно-бледная, с распухшим носом, синяками на лице и линией крошечных черных швов на лбу. Хольгерсен был не на шутку растроган увидеть ее живой и старался не выдать глубины своей симпатии к этой крутой и бескомпромиссной чувихе, которая умеет быть такой мягкой. Он действительно здорово к ней привязался. Он уже знал, что Паллорино с Аннелизой кувыркались в машине по крутому берегу, а потом прыгнули в реку.
Энджи тронула его за руку.
– Ты как себя чувствуешь?
Хольгерсен хотел по привычке кивнуть, но вздрогнул от боли, прокалывавшей шею при малейшем движении.
– Могло быть хуже. – Какое-то время он сможет только хрипло шептать, врачи его уже предупредили. – Скоро на работу выйду.
Паллорино не удержалась от смеха.
– Ага, прямо завтра! Поживем – увидим. Что доктора говорят?
– Сказали, до меня единственный описанный в литературе случай, когда со стрелой в шее выживали без особых последствий, – это русский чувак, папаша двоих детей, который гулял в парке возле спортивного центра в Москве. Кто-то из стрелкового клуба промахнулся по мишени и прострелил мужику шею. Погулял, называется… Жизнь – офигительная хрень.
Энджи пристально посмотрела на Хольгерсена. Лицо ее стало серьезным.
– Да, – согласилась она, – это точно. Но все равно лучше альтернативы.
– Местами – да, – согласился Кьель, вовсе не так уж в этом убежденный.
