– Что вам нужно? – спросила она.
– Конструктивно и по существу, – кивнул Ангекок. – Я предлагаю сделку. Вы отдаете мне билет, а я выполняю любое ваше желание. Договорились?!
– Какой билет?! – воскликнула девушка.
– Мальчик-посыльный принес вам пригласительный билет… – терпеливо объяснил Ангекок.
– Ах, билет! Я его, кажется, забыла дома…
– Ошибаетесь, Донна! Билет нельзя так просто забыть, выбросить или спустить в унитаз. Он и сейчас с вами!
– С какой стати?! – вспылила девушка.
Она действительно ощутила в заднем кармане тугих джинсов квадратик бумаги, вытащила из кармана билет, в полумраке цифры горели, как раскаленные уголья.
– Любое ваше пожелание, Донна! – воскликнул Ангекок, не отводя блестящих глаз от кусочка глянцевой бумажки.
Инна спрятала билет в карман. Будучи трезвой, она становилась осторожной и рассудительной. Боялась принимать решения на скорую руку. Частое явление для бросивших пить алкоголиков – так считают психологи. Если рассмотреть предложение пингвина всерьез, нельзя продешевить. На память пришел договор с блеклой печатью в нижнем углу.
«Запрещено вступать в сговор с асарегами, васагами, а равно с их посредниками…»
И ее сигнатура в нижней части документа. А если ее собеседник и есть асарег?! Откуда ей известно, как они должны выглядеть!
– Ваше предложение заманчиво, Ангекок, но мне надо подумать, – уклончиво ответила девушка.
– Не советую дразнить фортуну, Донна!
Общение с нечистой силой в обличье королевского пингвина стало ей докучать. Инна решительно поднялась со скамейки.
– Я здесь недавно, хотела освоиться, посетить местные достопримечательности. Встретимся позже, если не возражаете!
Мечты о будущем репортаже показались ей мелкими, суетными в сравнении с непостижимой громадой времени, разделившего хорошенькую девочку-клона и пьющую журналистку, лежащую в кресле, под пристальным взором золотых зеркал. Не мешает раздобыть одежду потеплее – весенние ночи в Питере бывают ветреными и сырыми! Она вернулась на аллею, где ее встретил старый знакомец шахматист. Девушка ужасно ему обрадовалась:
– Паша, привет! Следил за мной, проказник?!
Паша повел себя странно. Он хищно улыбнулся, глаза сверкнули недобрым огоньком, зрачки сузились до угольных точек. Послышался едкий запах ацетона. Рука шахматиста почернела от запекшейся крови.
– Ты поранился? – пролепетала девушка.
Паша распахнул обметенные простудой губы:
– Я нравлюсь тебе?!
Голос у него был сиплый, простуженный, будто сели голосовые связки.
– Ты – милый… – выдавила из себя Инна.
Беги, дура! Беги!!!
«Запрещено вступать в сговор с асарегами, васагами, а равно с их посредниками…»
Густые тени шевельнулись, промеж тополиных стволов, в стене здания Зимнего стадиона, возник черный провал, посыпались осколки старых кирпичей. И тотчас наружу выскользнул худой человечек. Его глаза излучали такой же фосфоресцирующий зеленый свет, как у шахматиста.
– Будет немного больно! – пообещал шахматист.
На смену озноба пришел жар. Она позабыла о спасительном маячке, все помыслы были нацелены на спасение. Бей и беги – древняя формула, доставшаяся в наследство от архаичного предка. Преодолев оцепенение, она рванула с места, как заправский спринтер. Ветер засвистел в ушах, в считаные мгновения она выбежала к цирку Чинизелли, впереди блестела покойная гладь реки Фонтанки. Справа мчался Паша. Шахматист нисколько не запыхался. Тошнотворный запах ацетона сопровождал его. Чуть поодаль следовал его напарник – невысокий, чернявый, худой. После спринта сердце зашлось в груди, легкие обожгло прерывистое дыхание. Здание цирка было совсем рядом, в двух шагах. Грянула бравурная музыка, зазвенели литавры. Девушка метнулась к входным дверям, но оборотень опередил ее.
– Да провалитесь вы к чертям собачьим вместе с вашим билетом! – Она прокричала в пустынную ночь.
Паша протянул к ней руки, со следами чернозема под ногтями.
– Будет больно! – как заклинание повторил он.
– Сначала в душ, милый! – вымученно проговорила Инна.
Оборотень оскалил длинные зубы, наружу выскользнул черный язык.
– Интим отменяется! – решительно сказала Вяземская. – Я как-то не в теме насчет местного БДСМ!
Она уперлась спиной в чугунную ограду. Ледяная свежесть прохладной воды тронула оголенную кожу. Паша провел пальцами по ее локтю, от прикосновения оборотня электрический разряд пронзил руку. Лучше прошляпить интервью, чем познать прелесть любовных утех с нечистой силой! Отвращение и страх пересилили природную любознательность, рука потянулась к заветному маячку. Яркий свет фар разрезал ночную мглу, на набережную вылетел автомобиль. Удар бампером пришелся в грудь шахматисту-оборотню, и тот покатился кубарем по асфальту. От пронзительного визга заложило уши. Распахнулась дверь, водитель громко крикнул:
– Живо сюда!
В тусклом свете его лицо выглядело одухотворенным и страшным. Ломкий шрам разрывал скулу, стальные глаза были нацелены вперед. Он был похож на рыцаря времен Крестовых походов.
Инна нырнула в салон автомобиля, ударившись щиколоткой о распахнутую дверцу. Взревел мотор. Оборотню удалось зацепиться за багажник на крыше, водитель сдал влево, боковое крыло смяло о прутья решетки Инженерного замка. Надсадный скрежет мнущегося железа смешался с отчаянным воплем. Преследователь упал, не удержав равновесие, в обзорном зеркале отразился нескладный силуэт шахматиста.
На протяжении пяти минут «Волга» кружила по пустынным улицам ночного города. По ходу движения появлялись и исчезали светящиеся витрины магазинов. Перед выездом на Литейный мост беглецы наткнулись на пост ГАИ. Вспыхнули фары, завыла сирена. Милицейская машина развернулась, у нее пути неожиданно возник грузовик. Дверь распахнулась, сержант красочно выматерился.
– Нам эта цветомузыка некстати! – пробормотал Странник.
Он повернул на улицу Чайковского, пролетел два квартала, загнал машину во двор.
– Пора бросать тачку! Не хочется куковать в отделении ГАИ!
– Это уж точно! – ответила Инна.
Молодые люди выпрыгнули из «Волги». Мимо промчалась милицейская машина. Странник и Инна заговорщически переглянулись и рассмеялись. Он прикоснулся к ее волосам, в ночном свете они искрились, как червонное золото, и пахли луговой травой. Он провел пальцами по щеке, кожа была чуточку влажной и теплой.
– Ты – моя спутница?
– Типа того… Как ты меня нашел?
– Интуиция…
– Не подхожу?
– Вполне! Как тебя зовут?
– Инна…
Она по привычке представилась и содрогнулась от набившего оскомину имени.
