Я провожу ладонями по лицу, качаю головой.
– Нет, я смотрю порнографию. Все как обычно.
– Так и знала, – ни капли не смущается Аленка, шлепает босыми ногами по ковру и протягивает мне телефон.
– На, глянь.
Хочу отмахнуться, что нет настроения разглядывать картинки, однако стоит взгляду скользнуть по экрану «сяоми», как все мысли улетучиваются из головы, оставляя место только одному вопросу: «Что-о-о-о?»
Это всего лишь новость в Фейсбуке, Аленка частенько зависает там, общаясь с какими-то немецкими рокерами. Поначалу я пыталась интересоваться ими, но предпочтения сестры сменялись настолько быстро, что я попросту не успевала отличить Питера от Криса, Тоби от Юстаса, а Герхарда от Никласа. В итоге сошлись на том, что Алена слушает немецкую альтернативу, а я говорю ей, как это круто.
Учитывая, что тяжелая музыка меня никогда не пугала, общий язык нашелся быстро.
Но я отвлеклась.
Во френдленте красовалось фото, где я и Макс лежим на дороге. И подпись: «Голландский татуировщик спас жизнь Тае Грот»!
Внутри все яростно вспыхивает, вытесняя рациональность и спокойствие. То есть как спас? Как Тае Грот?
Делаю глубокий вдох и пытаюсь вникнуть в прочитанное. Заметка написана из рук вон плохо. Никаких фактов. Только то, какой классный парень Макс Янг, как он почти что собственной грудью защитил не смотрящую по сторонам дурочку Таю и так далее.
И тут вышел героем! Ай да красавец!
Умом я, конечно, понимаю, что Макс здесь ни при чем. За язык рыболовецким крючком нужно зацепить ту гадину, которая настрочила такую новость. Фото, кстати, не очень четкое. Может, щелкнули откуда-то из жилых домов? Или из-за угла? Делали быстро, чтобы никто не засек? Потому что я прекрасно помню, что, когда мы грохнулись на дорогу, рядом никого не было.
– Если судить по заднице, твой приятель очень даже ничего, – внезапно комментирует Аленка, с любопытством ожидая моей реакции.
Медленно перевожу взгляд на сестру.
– Почему именно по ней?
Аленка пожимает плечами.
– Кроме затылка мне надо было смотреть на что-то еще.
Весьма странная отмазка, учитывая, что именно на ней (заднице, а не отмазке) Макс сидел. Но… молодое поколение. Кажется, они выбирают себе пару совсем не так, как было принято в наше время.
– Он не мой приятель, – ворчу я. – Недоразумение, которому я спасла жизнь. Но если смотреть на это… – киваю на погасший экран мобильника, – то мне все показалось.
– Ну, в каком-то смысле приятель, – хмыкает Аленка и садится прямо на ковер возле моего компьютерного стола. Скрещивает ноги, задумчиво вытаскивает из волос можжевеловую спицу и выдыхает: – Уф. Хоть немного расслаблюсь. А то за кодированием мозги сжались, словно я их намотала вместе с волосами.
– С распущенными тебе идет больше, – замечаю я, упорно заталкивая негодование подальше.
Что-то от Макса Янга одни неприятности. И хоть разум подсказывает, что новость скоро утонет под шквалом новой информации, чувства и эмоции бурлят, отказываясь уняться.
Свела ж судьба! Нахал, шовинист и… любимчик женщин. Впрочем, не факт, что только женщин. Там у них вкусы не такие, как здесь. Нравы посвободнее. Хм…
– О чем задумалась? – без слов понимает меня Аленка.
Пусть между нами разница в несколько лет, рождены мы одними отцом и матерью. К тому же удивительно взяли от них гены… можно сказать, природа вмонтировала нам в черепные коробки восприятие мыслей друг дружки на ментальном уровне. Стоит одной подумать – вторая озвучивает. Стоит второй посмотреть – первая уже готова взорвать весь мир. Конечно же, если мир ведет себя плохо.
– Макс Янг не слишком любит женщин, – говорю я медленно и задумчиво, а потом беру свой телефон.
Конечно, предположение может быть глупым. Далеко не все умники с сексистскими замашками – геи. Как и не все нормальные мужики – натуралы. Да-да, «нормальный мужик» – это не только тот, кто спит с женщиной.
Я открываю Инстаграм и нахожу профиль Макса.
Сама не знаю, какой компромат хочу отыскать. У него в профиле достаточно скупое описание. Указан город проживания – Амстердам. Фотографии выложены после обработки, но при этом все в меру. То ли сам подгоняет контент, то ли у него кто-то для этого есть.
Почему-то перед внутренним взором появляется стройная блондинка в стильном костюме и с улыбкой, за которую мужчины готовы передраться.
Истина не соответствует моим фантазиям. Я вижу эскизы, Макса за работой, Макса в кругу друзей, снова эскизы, студию, даже вайны с его участием.
С изумлением обнаруживаю, что выдыхаю с облегчением. И замираю.
Это еще что такое?!
Я не хочу увидеть, что у Макса Янга кто-то есть. Но при этом готова в любой момент высказать ему в лицо все, что думаю. И вряд ли ему это понравится.
Спустя секунду понимаю, что Аленка терпеливо ждет, когда я хоть что-нибудь скажу.
– Кажется, ты уже описала в своей книге героя Максимку и убила его самыми изощренными способами, – все же произносит она, прекрасно зная, что если я не могу поставить человека на место в жизни, то ему достается в тексте.
– Еще пока нет, – ворчу я и быстро закрываю Инстаграм. – Но ты права. Писать надо, а я сижу и страдаю фигней.
– Теперь ты страдаешь энергично! – смеется Алена и тут же получает от меня мягкой игрушкой по затылку.
Зеленая сова размером с ладонь постоянно лежит на моем рабочем столе. Антистресс.
Сестра заливается хохотом, я смотрю на нее, и уголки губ сами расползаются в улыбке.
– Дурында, – фыркаю беззлобно.
Едва наш смех затихает, мой мобильный звонит.
Я молча смотрю на высветившееся имя. Внутри почему-то пустота. Хотя, по идее, должно полыхать пламя гнева. Что это я так? Перегорела или новость в Фейсбуке бесит куда больше, чем бывшая подружка?
Аленка поднимается с ковра и заглядывает мне через плечо.
– Крумлова-а-а-а, – тянет она с такой интонацией, что тут же возникает ощущение: звонящую четвертовали, поджарили и запаковали в пакеты.
Вообще-то моя сестра – жутко милое существо, если только не обижают ее близких. Тогда появляется монстр, который снимает очки, мягко протирает стеклышки и уточняет план пыток на сегодняшний день.
Конечно, глобально чем-нибудь навредить она не сможет, но кто знает, на что способны юные айтишницы.
Я беру трубку:
– Алло, Тай, привет! – стрекочет Вера. – Почему тебя не было вчера? Мы переживали! Могла бы хоть позвонить!
Я молчу, она тараторит. Будто пытается хоть какими-то звуками заполнить ту гнетущую тишину, которая непременно повиснет, стоит только Вере произнести последнее слово. Она знает, что виновата. Но пока еще не готова извиняться и не знает, насколько я на нее обижена. И что прощения не будет.
