– Вороны, да? – раздается рядом смутно знакомый голос. – Очень здорово поданы очертания.
Я поворачиваю голову, недоуменно моргаю. Рядом стоит высокий жилистый мужчина. В глазах задорные искорки, светлые волосы в художественном беспорядке, который каким-нибудь модным барбером будет именоваться «потрясающей укладкой». Возрастом как я, может, чуть старше.
Нет, в первый раз вижу. Показалось, что знакомый.
Он поднимает руку, пробегает пальцами по без того встрепанным волосам. Мне бросается в глаза яркая зелено-синяя татуировка, закрывающая все предплечье.
– Да, здорово, – словно очнувшись ото сна, спохватываюсь я. – Лизавете удается передать полет.
Мужчина чуть щурится, снова смотрит на картину. Опять ощущение, что я его где-то видела. И… слышала. Но только где? Его образ никак не хочет всплывать в памяти. Странно… обычно я хорошо запоминаю людей, а тут прямо наказание какое-то.
Кошусь на бокал с шампанским. Наверное, надо пить витамины для памяти, а не спиртное. Странное что-то с мозгом творится. А еще заметила, что незнакомец рассматривает меня с откровенным любопытством и явно пытается скрыть, что ситуация его… забавляет.
– Алик Багровский, – представляется он и протягивает руку. – В чем-то коллега Лизаветы, занимаюсь художественной татуировкой.
Можно даже не удивляться. Второй татуировщик за неделю. Мне определенно на них везет.
– Тая Грот, – сжимаю его руку в ответ. – Писательница.
Алик шутливо охает и приподнимает светлые брови.
– Ну и рукопожатие у вас, сударыня.
– Крепкое и уверенное, – улыбаюсь я. – Разве это плохо?
– Просто замечательно, – смеется он. – Теперь буду знать, что писатель – суровая профессия.
– Не только суровая, но еще и формирующая восприятие, – говорит вдруг появившаяся из ниоткуда Лизавета. – Вот появятся у вас дети, Алик, а в школе станут к тому времени изучать произведения Таи Грот. И будете говорить, что когда-то были знакомы с автором.
Ага, обращается к нему на «вы». Значит, даже если общаются, то весьма прохладно, или же мало друг друга знают. Впрочем… при появлении Лизаветы на губах Алика возникает улыбка, теплая такая, потрясающе уютная. Похоже, с «прохладно общаются» я промахнулась. По Лизавете, к сожалению, ничего не разобрать – наша снежная королева держится невозмутимо и спокойно. Поправляет каштановые волосы и рассказывает про концепцию выставки.
Что-то и впрямь со мной беда. То ли жара действует, то ли гормоны расшалились. Внимание на отметке ноль целых ноль десятых. Из-за чего бы это могло быть? Ах да, в мыслях то и дело появляется призрак черного джипа. Чертов Макс… Почему я думаю про этого мужчину?
Осознание буквально обжигает: надо поговорить с ним. При прошлой встрече я вела себя не слишком вежливо. Пусть тогда не было настроения, грубить не стоило. К тому же я помню выражение лица Макса – он был озадачен. И даже не попытался ничего ответить. Впрочем, спросить – тоже… А я и не дала этого сделать, решив, что не стоит задерживаться и демонстрировать ему покупки Аленки.
Сестра, кстати, не упустила момент и дома укорила: мол, не надо было так с мужчиной, который не бросил нас возле больницы, а терпеливо ждал. Естественно, нарвалась на мою отповедь, насупилась и, отобрав купленный вишневый торт, ушла в свою комнату.
Когда я поняла, что повела себя неправильно (и что хочу торта), поскреблась к сестре и дальнейший вечер прошел хорошо. Про Макса мы больше не говорили, но сейчас я снова задумалась о нем.
– Надеюсь, ваша подруга в этом поможет, – внезапно слышу я отрывок фразы Алика и с недоумением смотрю на него.
– Парит в писательских мирах, – хмыкает Лизавета, – все в порядке. Вы, кстати, тоже ждете ее новую книгу «Страж двойной звезды»?
Алик теряется, но ненадолго. Потому что тут же сообщает:
– Теперь да. Как можно не ждать? Но что бы я без вас делал? Так бы и прозябал, непросвещенный и отлученный от прекрасного.
Очевидно, что никакую книгу он не ждет, а о писательнице Тае Грот хорошо если вообще когда-нибудь слышал. Но на лице Алика написано столько неподдельного интереса, что я не могу ему не аплодировать. Про себя, разумеется. Но, кажется, этот человек умеет располагать одним своим видом.
– Так в чем я должна помочь?
– Лизавета сказала, что давно мечтает о татуировке, но все никак не выберет рисунок, – поясняет Алик. – Вы как человек творческий, думаю, поможете сделать выбор. Я пригласил ее в свой салон. Сейчас у нас вообще потрясающий иностранный мастер, поэтому можно будет сделать… даже самое невероятное.
Произнося последние слова, Алик бросает взгляд на Лизавету. Похоже, я сейчас всего лишь кусочек мозаики в этой картине, маленький грузик для гармонии «Лизавета и Алик». Подруга по-прежнему никак не выдает своей реакции на стоящего рядом мужчину, но так просто она от меня не отделается.
Еще некоторое время мы болтаем обо всем на свете. Когда Алик прощается с нами, оставляет визитку и уходит, при этом не забывая обернуться и очаровательно подмигнуть, Лизавета вдруг склоняется ко мне и шепчет:
– Через полчаса в кафе напротив. Займи наш столик. Надо поговорить.
Я хмыкаю, молча киваю и минут через десять тоже покидаю выставку.
Лизавета своего не упустит. Мне еще предстоит выслушать лекцию касаемо девичника. И хоть немного радует, что на этот раз у меня тоже есть вопросы. Про молодого и задорного Алика Багровского. И все же… Где я могла его видеть?
Жара на улице потихоньку спадает; можно уже спокойно дышать, не опасаясь горячего воздуха. Я перебегаю дорогу и захожу в кафе. Наш столик с Лизаветой – всегда у окна, подальше от чужих глаз и ушей. Я занимаю место так, чтобы видеть выставочный зал. Делаю заказ и не могу отказать себе в удовольствии: роллы с лососем, авокадо и манго – это именно то, что нужно. Не слишком много, немножко странно. Самое то, чтобы перекусить и не растолстеть.
Лизавета появляется точно в назначенное время. Заказывает себе салат с телятиной и клюквой, берет стакан сока.
– Хоть и люблю светские мероприятия, но устаю как собака, – признается она и немного тоскливо смотрит на рукав своего белого пиджака. Только сейчас я замечаю крохотное красное пятнышко.
– Вот черт, – расстраивается она. – Новый, придется отдавать в химчистку.
– И снова будет как новенький, – пытаюсь утешить я.
– Ладно, лучше расскажи, что произошло несколько дней назад. Мы все трезвонили тебе как сумасшедшие, а ты, поганка, еще и пропала.
Итак, все мои попытки расспросить про Алика проваливаются сразу. Вздыхаю, беру палочками ролл, обмакиваю его в соевый соус.
– А случилось то, что с Верой я больше общаться не буду, – говорю спокойно и прямо.
Надкусываю ролл и понимаю, что до ужаса соскучилась по простым японским суши в славянском исполнении. Хочется даже замычать от удовольствия, но я сдерживаюсь.
