– И что я, по-твоему, должна просить прощения? – говорит она с плохо скрытыми истерическими нотками. – Тайка сама виновата! Она же говорила это все! А теперь я еще и крайняя!
Некоторое время она молчит, а потом презрительно фыркает:
– Вот-вот, лишь бы все свалить на Веру. Знаю я вас! А она, между прочим, за него замуж выходит, понятно? Если бы не я, то фиг бы познакомились!
С этими словами она резко нажимает на отбой и зовет официанта.
– О чем жалеешь? – уточняет Дитмар, скользя взглядом по строчкам меню.
Смотрит поверх прямоугольных узких очков, и Змей с удовольствием отмечает, что друг все же занялся тренировками зрения. Хоть до этого и долго сопротивлялся.
– Жалею, что мало ему досталось, – откровенно поясняет он. – Таким не должно все сходить с рук.
– Ему и не сойдет, – возражает Дитмар. – У меня сейчас клиент…
Он делает многозначительную паузу, подходит официант, и оба заказывают горячий обед. Сырный суп, свежий белый хлеб и вино. Пожалуй, вполне неплохо, чтобы подкрепиться и почувствовать себя тепло и сытно даже под дождем.
– И что клиент? – любопытствует Змей.
Дитмар ничего не говорит – только улыбается. И Змей в очередной раз осознает, что готов смотреть на эту улыбку вечно и каждый раз находить в ней новое значение. А значений всегда тьма. Начиная от: «Все будет хорошо» – и заканчивая: «Его труп уже расчленили».
– Клиент сказал, что изначально его делом занимался Доржский. Но, слава богу, это продлилось не так долго, чтобы…
– Чтобы что? – нетерпеливо уточняет Змей.
– Чтобы навредить клиенту, – сообщает Дитмар. – Но при этом достаточно, чтобы можно было подать в суд на Доржского.
Змей улыбается одними уголками губ. Значит, так? Какая прелесть. Просто очаровательно. Лучше не придумаешь. Но это, конечно, уже совсем другая история, и ни Лие, ни Максу, ни Тае знать об этом не стоит. Мразь и подонок должен быть наказан. Иначе решит, будто может творить все, что пожелает.
Да, нельзя наказать всех виноватых. Так же, как и наградить всех достойных. Но если ты можешь что-то сделать – делай. Чтобы потом не сожалеть о навсегда упущенных возможностях.
Суп приносят через несколько минут. Он сытный и чудовищно ароматный. Змей уже сглатывает слюну, но некоторое время держит себя в руках – рядом с занудой Дитмаром волей-неволей набираешься всяких… манер.
– Приятного аппетита, – вежливо произносит Гешихте-Шварц. – Не стоит торопиться, спешка хороша только в двух случаях.
Змей закатывает глаза, желает приятного аппетита в ответ и бормочет, что некоторые типы слишком много о себе думают.
Дитмар довольно улыбается, а потом сообщает:
– У моих родственников в Германии, кажется, появился новый дом. Меня приглашают в гости.
Змей замирает с ложкой, не донесенной до рта.
– Там есть некие проблемы с наследованием, – продолжает Дитмар как ни в чем не бывало. – И самим им не справиться. Подумывают нанять частного детектива. Как по-твоему, ты сумеешь им помочь?
На этот раз довольно улыбается Змей.
Работа – это прекрасно. Особенно если она сама тебя находит.
– Я все могу, мой друг, – отвечает он невозмутимо, почти не улыбаясь. – А может быть, и больше.
* * *
– Ты же знаешь, что другого выхода нет? – тихо говорю я, сжимая руки Жени и глядя ему в глаза.
– Макс, я… – тихо начинает он и тут же замолкает.
Сложно.
Конечно, мальчику не хочется оставлять тут все, уезжать в новую страну, но сейчас это единственный выход. Даже оформление документов прошло куда легче, чем я предполагал.
Женя поправился, чувствует себя намного лучше. Прогнозы врачей радуют. Олейник вообще очень плотно занялся Женькой, за что я доктору искренне благодарен.
– Учеба, Макс, – он пытается привести последний аргумент, однако и сам прекрасно понимает, что основание так себе.
Да и вопрос решенный, в общем-то. Но Женька, оказывается, куда больше привязан к родным краям, чем я думал. И как бы я его ни убеждал, что все будет замечательно, он по-прежнему нервничает и опасается. И его можно понять.
– Послушай, – вздыхаю я, беря его руки в свои. – Просто доверься мне. Как я доверился тебе, что книги Таи Грот – это интересно, хорошо?
– И даже прочитал и выставил отзыв в Инстаграм? – невольно улыбается он.
Даже женюсь на ней через несколько недель. Да, мальчик, ты абсолютно прав.
– Видишь, – смеюсь я. – Доверять совсем не сложно.
– Сравнил, – тихо бурчит он. Но при этом возражений больше не следует.
Поэтому мы подхватываем чемоданы и выходим из квартиры. Вот разговор на дорожку вышел, ничего не скажешь.
На улице нас уже ждут Тая и Алена. Изначально Тая сильно переживала за младшую сестру, но как раз мелкая-то и не сопротивлялась.
«Круто! Я буду жить в Амстердаме!» – единственные слова, которые были сказаны перед тем, как она пошла собираться.
Потом оказалось, что она фанатеет по какой-то инди-рок-группе из Нидерландов, поэтому не стала особо противиться. В отличие от Женьки, договориться с Аленой было куда проще. Правда, она искренне жалеет, что расстается со своей подругой Лялей, но, насколько я знаю, девчонки уже договорились приезжать друг к дружке как можно чаще.
– Вас пока дождешься, можно постареть, – объявляет Аленка.
Тая только хмыкает, а потом садится в такси. Машину приходится на некоторое время оставить, сейчас самолет удобнее.
В аэропорту нас провожает Алик. Смеется, хлопает по плечу своей огромной лапищей, но при этом в глазах притаилась грусть. И пусть он пытается ее не показывать, что-то все равно не так.
– Что случилось? – успеваю я тихо спросить, пока остальные пошли за кофе.
– Милые бранятся – только тешатся, – пытается отшутиться он.
– Эй, я серьезно.
Алик чуть хмурится, потом передергивает плечами.
– Ну, поссорились. Бывает…
– А причина?
– Лизка считает меня слишком легкомысленным. Думает, что я не подойду для семьи, – внезапно выдает он.
Я искренне удивляюсь.
– Как это она так быстро определила?
– Поди к черту, – бурчит Алик. – Друг называется.
Однако потом он смотрит на меня и начинает смеяться.
– Прибил бы я тебя, Макс. Но Лизе я все равно докажу, что достоин быть отцом ее ребенка.
– Вот это я понимаю, – улыбаюсь я. – Но… хм, чтобы был ребенок, его надо как-то сделать.
– Это как раз дело нехитрое, – важно сообщает Алик и тут же получает от меня такой хлопок по плечу, что невольно приседает.
