– Влево забирай, – посоветовал добродушный старческий голос, – не бойся, болото скоро кончится.
Пэр то и дело падал, однажды провалился по пояс в черную воду и кое-как, судорожно выбрался. Потом он еще некоторое время стоял на четвереньках и скулил.
– Поплачь маленько, – вновь раздался старческий голос, – я тоже отдохну, и дальше потихоньку пойдем.
– Дед, ты бы хоть показался!
– Низенький я, щупленький, стесняюсь показываться.
Пэр сел на кочку и, как мог, обтер лицо. Надо было бы и брюки постирать, но пока не было возможности. Какое-то маленькое зеленое существо лениво ходило рядом. Служитель Справедливости прицелился, ловко наступил на зеленого, потом вытащил его, слабо шевелящего лапками, из тягучей грязи, почистил пучком травы и съел.
– Да… – сказал старичок, – от лягушек я никогда не отказываюсь, но жабу еще не пробовал. Пожалуй, ты на болоте не пропадешь, а зачем ты мне здесь? Мы, наверное, сейчас в другую сторону пойдем.
Кажется, старикашка прятался в кустах, метрах в пятнадцати от кочки, и легко можно было представить, как бы действовал волк Вова. Пэр заулыбался и подмигнул кустам.
– Хитренький, живучий пенсионер!
– Это… как ты меня обозвал?
– Не притворяйся! Я уже за троих таких, как ты, премию от господина майора получал!
– Тогда я тоже правду скажу. Мне за тебя семь карасиков пообещали. Конечно, не сразу, пришлось поторговаться, но я видел, что русалки суетятся, даже как бы немного не в себе, поэтому твердо настоял на своем!
Служитель Справедливости засмеялся:
– Я знаю, кто из нас премию получит, но все-таки интересно: семь карасиков – это сколько баллов?
– Ну… это очень много. У меня живот заболит и глаза на лоб полезут.
– Вот тут ты ошибаешься, сегодня у меня будет живот болеть!
Пэр подтянул тяжелые штаны и, зарычав, бросился к кустам.
Там никого не было! Некоторое время Пэр яростно размахивал руками и пинал воздух, пока не попал по молоденькому деревцу с тонким, но твердым стволом. Служитель Справедливости обиженно взвыл, запрыгал на одной ноге и вдруг увидел, что за кочкой, на которой он недавно сидел, кто-то прячется, – был виден вроде бы козырек фуражки.
Мыча от боли и рыча от злости, Пэр побежал обратно. Однако старикашка опять как-то смог исчезнуть. Пэр запрыгнул на кочку и, подобно хищной птице, вертел головой во все стороны. Потом сел, растерянно хлопая глазами.
– Какой ты шустрый, уфф… – Голос снова донесся из кустарника. – Ты больше так не делай, уфф… ножка-то у меня больная, да и не молодой я уже.
Яростно зарычав, Пэр бросился в атаку. Маленький старичок выбрался из кустов и поковылял прочь, пугливо оглядываясь. Пэр торжествующе захохотал. Теперь он не спешил. С гордо поднятой головой он шел вслед за жертвой. В этом смешном, отсталом мире никто не мог остановить Служителя Справедливости!
Внезапно его правая нога провалилась по колено, он чуть не полетел носом в грязь.
Глупый старик сочувственно кивнул и подождал, пока Пэр вытащит ногу, – вероятно, еще надеялся на пощаду.
– Это возможно, – согласился Пэр, восхищаясь своей хитростью. – Иди, старый, ко мне!
– Даже не знаю, как тебе ответить…
Леший вздохнул и пошел дальше, сильно припадая на одну ногу.
– Ты, стоять!
– Леший я. – Старичок не обернулся. – А стоять не хочу, сейчас моей ножке легче идти.
Внезапно Пэр истошно заорал – кто-то, спрятавшись в грязи, схватил его за ноги. Кое-как удалось вырваться, оставив один сапог невидимому чудовищу. Пэр отбежал на четвереньках подальше и завыл, как это делал волк Вова.
Леший покачал головой.
– Не люблю ворчать, но какой же ты беспокойный… – В этот момент леший что-то увидел, попятился и закричал: – Беги, беги, горемычный!
* * *
Волк навострил уши.
– Слышишь, ефрейтор?
– Слышу, конечно, – это у меня в животе урчит!
– Вроде бы Пэр на болоте выл. Может, и показалось мне, но чувствую, что здесь без лешего никак не обошлось.
Русалки и леший наслаждались теплом, привычно расположившись под наклонившимся к озеру кленом, ветви и корни которого протянулись до воды. Настя покачала головой:
– Дедушка, мы тебе все равно карасиков дадим, но ты правду скажи!
– Девоньки, я изо всех сил старался честно рассказывать, почти ничего не сочинил. Понимаю ведь, что дело серьезное… Настенька, ты не забывай мне коленку-то лечить, надо ее помять хорошенько, двумя ручками. Ох, как я нынче утомился!
Старшая русалка вздохнула:
– Видно, что ты устал. Рассказывать тебе тоже тяжело?
– Смотря как…
– Леший, ты, пожалуйста, расскажи еще раз – по возможности, правду, но сильно не напрягайся, а мы попытаемся твои рассказы сравнить.
– Ну, тогда я могу три раза рассказать, чтобы вам было что сравнивать. Значит, решил я заняться перво-наперво самым шустрым, и шел он за мной, как телок на привязи. Я имею в виду, что глупый он, будто теленок, однако вовсе не смирный: наоборот, горячий и суетливый, пришлось от него побегать. Иногда я с ним разговаривал и даже показывался, чтобы он не убежал в другую сторону, – сильно ему хотелось меня поймать, якобы за меня награда положена. Наверное, путает что-то или правда я кому-то вдруг понадобился?
Леший посмотрел на старшую русалку и, кажется, надеялся услышать: «Естественно, дедушка, ты всем нужен. Как же без тебя!» Цветочек, думая о чем-то своем, рассеянно пожала плечами.
Обиженно попыхтев, леший продолжил рассказ:
– Когда мужичок чересчур далеко убежал, я испугался, хромаю за ним изо всех сил, кричу: «Пэр, ты куда, я здесь!» К счастью, он услышал, и не успел я толком отдышаться, как он уже вернулся!
Ладно, повел я его к озеру. Думаю, пусть мои девоньки сладкие Пэра пощекочут вволю, ну и дальше как получится – много ли тут у нас развлечений? Да и мужичок посмеется напоследок. За что я вас уважаю – никто не может сказать, что ему с вами скучно было.
Когда слева болото показалось, я долго терпел: и глаза по очереди закрывал и нос отворачивал, но не догадался уши заткнуть, а лягушки вдруг расквакались. Понятно, что мне померещилось, не квакают они уже в эту пору, – но вот слышу, и все! Домой мне захотелось, аж сердце защемило!
Шепчу, обманываю сам себя: мол, пару минуток, в крайнем случае часок-другой по болоту погуляем, мимо мелких ям пройдем… то есть я мимо, а Пэр по ямам, потом поведу его опять к Цветочку и Настеньке.
Я ему объяснил: хоть озеро уже видно, но придется нам налево повернуть, прямо никак не получается. Он человек служивый, поэтому глупых вопросов не задавал. Конечно, много всяких слов я от него услышал, но «почему» или «зачем» – такие слова он не говорил.
