– Между прочим, у тебя довольно слабенький, но все-таки попутный ветер. Так что шевели лопатой – тогда ты поужинаешь в кругу своих крылатых подружек. А если они еще раз прилетят, я подую в их сторону, чтобы они тебе не мешали.
– Я рассчитываю, вообще-то, вернуться к обеду.
– Ну, почему ты такой пессимист? Самое позднее – на рассвете, шатаясь и еле волоча ноги, но радостный и довольный ты придешь к рыдающим от счастья девчонкам. Зная насмешливый характер фей, я сомневаюсь, что они будут рыдать больше двух минут, но за это время, если решительно уклоняться от объятий и поцелуев, ты успеешь спрятаться в шатре и заткнуть уши.
В благодарность за полезный совет принц бросил великану несколько клубней картофеля и в дальнейшем старался его подкармливать, а также работать в хорошем темпе, ведь оленя они отпустили, и благоразумие подсказывало, что надо бы с новым знакомым проститься раньше, чем тот проголодается.
По этой же причине Вельд стойко не обращал внимания на просьбы великана куда-нибудь побежать и там быстро поскрести лопатой. Через полчаса принц уже понял, что слова «змееныш» и «змей» являются вполне дружелюбными и даже, можно сказать, ласковыми. Он не был трусливым парнем, но от некоторых выражений и обещаний, произнесенных громовым голосом, его сердце начинало трепетать, и он трудился все более усердно.
Когда зуд стихал, великан тоже успокаивался.
– Принц, надеюсь, что сегодня ты не просто услышал, но и запомнил много новых слов. Если феи начнут тебя доставать, теперь ты знаешь, как опытный мужчина может ответить. Ты не хочешь сказать мне спасибо?
– Позвольте для тренировки ответить вам новыми словами?
– Позволю немного погодя. Сначала закончи работу или сядь и подожди, пока у меня в животе начнет урчать. Будь уверен – ты не прослушаешь…
После паузы великан неожиданно спросил:
– О несчастном тролле, который цветочную пыльцу собирает, ты ведь наплел с три короба, чтобы меня испугать?
– Жуткая история! Наверное, мой голос дрожал, поэтому вы подумали, будто я хотел вас напугать. Я понимаю ваш интерес к судьбе тролля, ведь он родственник джиннов, хоть и дальний. Кажется, я еще не говорил, что две феи из нашего отряда, Люцинда и Вальдия, могут рассказать эту историю гораздо подробней.
– Люцинда…
– Вы знакомы?
– Ладно, змееныш, – вздохнул джинн, – спускайся, пора нам поговорить о твоем желании. И не забудь взять пару картофелин, если у тебя осталась хоть капля совести.
Устало прислонившись спиной к дереву, Вельд рассказывал джинну:
– В королевстве фей, как вы, наверное, знаете, время почти застыло. Моя матушка помнит пещерных львов и саблезубых тигров. Когда Люцинда была маленькой, то видела, как любопытные рыбки пытались путешествовать по суше, постепенно превращаясь в животных. Мы с Ларией были ровесниками, но я остался беспечным юнцом…
– Прости, принц, – возразил великан, – я буду тебя иногда поправлять, иначе ты совсем запутаешься. Сегодня так уж получилось, что я тебя по-всякому обозвал. Если была хоть малейшая причина сказать какие-нибудь нехорошие слова, то я сразу же их говорил, но разве услышал ты от меня «беспечный юнец» или что-то похожее?
Вельд улыбнулся:
– Вы старались не использовать старых, скучных выражений.
– Правильно, что высоко нос поднимаешь, но ведь меня не проведешь: я вижу, что душа твоя сжалась, тоскует и боится.
Принц отвел глаза.
– Я только на несколько месяцев младше Ларии, но теперь она в лесу Междумирья, где у времени другая скорость. Она смогла выжить, многое повидала. Думает ли она обо мне? В лучшем случае я – одна из теней, мелькавших вокруг нее в далеком прошлом, в маленьком королевстве, в которое она никогда не вернется.
Вельд замолчал. Джинн, деликатно подождав, ответил:
– Действительно, неплохой вариант. Все живы и по мере сил устраиваются там, куда попали.
– Да, если забыть, что я – трусливый, бессовестный, жалкий предатель!
– Забудешь. Выполнять твое желание?
– Подождите, я ведь заработал лишь одно-единственное желание?
– Знаешь, неблагодарный, тебе по-крупному повезло! Некоторые люди каждый день лопатой работают, и никакой джинн не спрашивает, чего бы им хотелось.
– Когда я вас увидел, то сразу понял, как мне повезло, поэтому ни в коем случае нельзя робеть и скромничать.
– Хитрый парень, – засмеялся джинн. – В принципе, со своей совестью ты потихоньку без меня справишься.
Принц вздохнул и задумался.
– Хорошо, ты пока подумай, а я попробую угадать: случайно, потому, что у тебя нет привычки сопротивляться сюрпризам и случайностям, ты познакомился с еще одной симпатичной, в хорошем настроении милой и добродушной феей.
– Ну… – замялся Вельд.
– Ты прав. Достаточно, если фея просто симпатичная. Лария тоже не подарок, как я предполагаю, – общался немного с крылатыми девушками. Однажды думал, что уже все, отбегался, но Люцинда заступилась: мол, пусть он вонючий и непослушный, но что он сделал, какие волшебные законы нарушил, чтобы его в бутылку?
– Люцинда. – Вельд виновато опустил голову. – Ей тоже нет покоя.
– Принц, я тебя очень прошу и предупреждаю: не говори слово, которым эти существа себя называют! Лучше скажи «они» или «темные твари».
– Как вы догадались?
– Кто еще может заставить Люцинду делать то, что она не хочет?
Вельд грустно взглянул на джинна.
– Да, простите, не будем о них вспоминать… Я желаю, чтобы оводы никогда больше не кусали моего друга Чалого.
Великан усмехнулся:
– Мудрого коня при одном немного рассеянном парне?
– Откуда вы все знаете?
– Принц, я сделаю это просто так, из уважению к тебе. Кстати, как зовут коня Люцинды?
– Ураган.
– Она им довольна?
– Люцинда не пользуется хлыстиком, потому что Урагана не надо просить пошевеливаться, – медлительность, леность и долгие раздумья не характерны для него. Трусом его также нельзя назвать.
– Ладно, Ураган тоже будет оводам глубоко противен, по непонятной для них причине.
– Спасибо, вы очень любезный и великодушный джинн!
– Принц, не мог бы ты повторить, а то я боюсь, что маленькие жители леса не поверили своим ушкам, но теперь, конечно, слушают внимательно. Потом расскажи нам, почему ты гуляешь так далеко от замка твоей матушки. Если информация ужасно секретная, то я подую во все стороны и подставлю тебе ухо.
Ингрия уже не могла хохотать и рыдала, стоя на четвереньках. Сестренка Лианда сидела, скорчившись, на пеньке и вроде бы хрюкала. Некоторые феи лежали в траве. Люцинда одобрительно улыбалась. Одна Вальдия была в ярости и, схватившись руками за голову, кричала:
