– Не помню, чтобы она зимой в город летала, – удивлялась Катя, – вверху-то холодно!
– Якобы надо ей поговорить с Сергеем Юрьевичем, – отвечала Ирина.
– О чем?
– Да разве она скажет.
– Может, ей просто выпить захотелось, а Михаила Петровича стесняется?
– Вряд ли, не стеснительная она… хотя не знаю, – пожимала плечами Ирина и через некоторое время спрашивала: – Интересно, зачем она в город собралась?
– Еще как интересно! – отвечала Катя. – Вроде бы хочет потолковать с твоим Сергеем Юрьевичем.
– О чем?
– Да разве она скажет.
Некоторое разнообразие в беседу вносил Чир:
– Такие дела!
– Да уж, – соглашались Ирина и Катя.
– Понадобилось ей срочно в город.
– Мы с Иришей тоже предполагаем, что сильно срочно. Не может до лета подождать.
– Чив-чив! Через неделю-другую уже Новый год будет, а там и весна не за горами, но нет, вот именно сейчас надо!
– Такие дела.
– Вельд, – сказала Лария, – ты спал в своей детской комнате, когда я была одна против всех. Зачем ты пришел сейчас?
Фигура любимой расплывалась в тумане, но голос был ее – глубокий и сильный, полный жизни, не способный становиться робким и покорным.
– Я пришел по воле демонов, – ответил принц.
– Тогда скажи лучше, ты полз на брюхе и бежал на четвереньках.
– По-всякому бывало, – признался Вельд, – еще я болтал ногами в воздухе, оказавшись в когтях орлицы, чистил спину вонючего джинна, прятался за эльфин, не вышел на поединок.
– Ты многому научился.
– Да, просто самому не верится. – Вельд пожал плечами. – Самое смешное, я ведь собрался бунтовать против темных.
– Не расстраивайся, вместе с матушкой ты оближешь копыта властителей, обеспечив королевству мир и спокойствие.
– Прошу тебя, не говори плохо о моей матери!
– Я ее похвалила. Кому мы обязаны тихим, счастливым детством?
– Ну и хорошо. – Принц старался не смотреть в глаза феи. – Между прочим, о твоем изгнании мне сказали только на следующий день. Я понимаю, что это, в принципе, ничего не меняет, но хочу, чтобы ты знала.
– Ты долго плакал, уткнувшись лицом в колени тетушки. А матушке не пожелал доброго утра и сидел за столом, надувши губы. Впрочем, потом в лесу ты позавтракал: эльфины принесли тебе бутерброды и бутылочку медовухи. Жаль только, что эльфины вскоре окосели и уснули, и ты опять остался наедине со своими тяжелыми мыслями.
– Примерно так, – согласился Вельд, – но некоторые обстоятельства заставляют меня решительно отбросить сладкие воспоминания о бутербродах и медовухе. Вонючий джинн мне кое-что обещал. Наверное, до меня никто не осмеливался поскрести лопатой его спину, и даже если кто-нибудь изредка решался, то ведь не у каждого хватит здоровья вытерпеть такую вонь. Джинн был мне очень благодарен, и странно, что он не выполнил обещание.
Мне приходят на ум только две причины, которые могли ему помешать: кто-то посадил его в бутылку или ты проявила строптивость. Учитывая опытность джинна, а также от всего сердца желая ему добра, потому что мы расстались чуть ли не друзьями, я, пожалуй, буду считать первый вариант маловероятным.
– Естественно, я всегда виновата, но в данном случае я еще не успела провиниться. Думаю, ты пришел слишком рано.
– Значит, вонючий джинн у тебя не был?
– Я правильно поняла, что даже если бы он стал невидимым, то я бы почувствовала его присутствие?
Принц вздохнул.
– Я уверена, что с тобой мог подружиться только самый умный джинн. – В голосе Ларии было все больше ехидства. – В бутылку такого не заманишь, но, возможно, по дороге ко мне ему встретился немаленький винный погреб. Тогда время для джинна остановилось, а для нас с тобой время течет по-разному, и такая путаница получается, что лучше и голову не ломать.
Последние слова Ларии удивили принца. Довольно часто он советовал себе не ломать голову, такой же совет можно было услышать от отца, но феи… они, наоборот, заставляли его думать.
– Ты прав, это были не мои слова, – подтвердила Лария. – Думай, Вельд, думай! Я уйду, чтобы не мешать тебе. Да, передай эльфинам и мудрейшей, что я их по-прежнему люблю и ради них… ну и немножко ради тебя и гномов желаю дальнейшего спокойствия вашему ничтожному королевству.
Смутные очертания феи исчезли, словно окончательно поглощенные туманом. Принц хотел провести рукой по лицу и чуть не выронил меч.
– Мой мальчик, очнись! – закричала Люцинда и потянула Вельда назад.
Потом он услышал бешеное ржание Чалого и Урагана и увидел наплывающую на него из тумана белую пену.
Меч принца и копыта Чалого одновременно ударили по белому и застряли в нем.
– Госпожа фея.
Лария, сидевшая у окна, вздрогнула и подняла голову. Через несколько секунд туман, застилавший ее глаза, ушел.
Высокий молодой человек переминался с ноги на ногу.
– Если увидите Сергея Юрьевича, не могли бы вы спросить о Ларисе?
– Лариса… наши имена похожи. Я не забуду, обещаю, – улыбнулась фея. – Саша, ты когда-нибудь меня простишь? Я была настоящей ведьмой!
– Нет, пожалуйста, не говорите так, вы… теперь вы совсем другая! А тогда я сам был виноват и получил, что заработал. – Саша покачал головой. – Нельзя мне это слово говорить – «заработал». Ничего полезного я не делал. Считал себя умненьким сверхчеловеком, обманывал с удовольствием пенсионеров и таких людей, как Михаил Петрович. Сейчас-то я понимаю, что они гораздо умней, талантливей меня, но привыкли жить честным трудом и не могут разобраться в тех воровских правилах, которые мы напридумывали.
– У меня похожая история, – кивнула фея, – только случай более запущенный. Тяжело мне от ведьминых привычек отказываться… Я смотрела, как вы ковер чистите, и, похоже, задремала. Во сне я была рядом с крылатым мужчиной, которого когда-то любила. Ему нужна была моя помощь, а во мне все кипело от злости.
Чуть скрипнула дверь, и в комнату протиснулся кот, пошевелил седыми усами.
– Не помешал я?
– Ты всегда вовремя, – любезно уверила фея.
– Может, Колю встретите, так ему привет от нас с Чиром и от Михаила Петровича. А русалке скажите, что мы на нее обиду не держим, хотя, конечно, зря она меня в тот раз холодной и мокрой щукой по морде хлестала.
– Коля и Цветочек меня теперь не узнают, – возразила фея, – и не поймут, если я начну такие приветы передавать, но мне хочется через Сергея Юрьевича порадовать их парой баночек земляничного варенья от тети Лиды.
– От какой еще тети Лиды?
– Это пусть они думают. Тима, почему ты такой хмурый?
