Теперь я расшифровала подтекст в этом новом выражении лица, его можно было назвать хищным: сосредоточенным, ожидающим, немного агрессивным и без капли веселья, устремленным в одну точку.
– Сэр, – я зашептала, – вы хотите заставить меня… Вы хотите привязать меня к этому месту еще на шесть месяцев? Но разве подобное не запрещено?
– Какие могут быть запреты, если ты сама напишешь такое заявление? – теперь он еще и улыбнулся, и эта улыбка тоже была хищной.
– Но я не хочу! Я собираюсь оставить себе этот способ освободиться, если перестану морально выдерживать!
– Если ты перестанешь морально выдерживать, то у тебя все еще останется Той, – совсем уж сухо произнес Кинред, наклонился, прикусил мне нижнюю губу и повторил на грани слышимости: – Твои полчаса уже идут.
Я убежала в ванную сразу, как только он меня отпустил. Ему удалось меня испугать, и уж если он даже в обычном состоянии склонен давить, то что же будет, когда он открыто обещает давить? Не раздавит ли случайно? С другой стороны до смерти он меня явно не доведет – следовательно, нужно просто продержаться какое-то время. Но почему же не доведет, ведь Ника списали так запросто… Нет, он не будет меня пытать, не станет бить током и вырывать мне крюками ребра – он будет меня трахать. В его взгляде уже было это сосущее ожидание. Он будет это делать снова и снова, пока я не сдамся, или пока его невроз хоть немного не утихнет.
Какое гадкое, вяжущее чувство – смесь парализующего страха… и совсем немного предвкушения. Кинред прав в одном: моя сексуальная сторона не против всех его сдвигов. Как жаль, что в человеке есть не только физиология и похоть – насколько же жизнь стала бы проще.
Глава 24
За время передышки я взяла себя в руки, успокоилась и сориентировалась с дальнейшими действиями. Завернулась только в полотенце, а после того, как директор перепрограммировал ошейник, расширив его зону действия и на второй этаж, я отправилась туда первой. Осмотрелась, удивляясь все сильнее: здесь не было кровати, но покрытие пола мягкое, пружинистое, а повсюду лежат подушки разной величины.
Я обернулась к мужчине и спросила с удивлением:
– Вы так спите, сэр? На полу?
– А в чем проблема? – он следовал за мной, неся в руке бутылку своего любимого алкогольного напитка. – Очень комфортно, попробуй.
Это помещение будто было создано для релаксации, даже ходить на двух ногах не слишком удобно – только ползать и перекатываться, а для прямолинейного хождения требуется недюжинная практика. На стенах приглушенные светильники в виде старинных фонарей, а дальше дверь – наверное, в ванную комнату. Кое-где прямо на мягком полу раскиданы книги, с другой стороны я заметила светлый экран гаджета для проекции видеофильмов на потолок. Очень оригинальный подход к дизайну помещения. Почти дикий в своей необычности.
Кинред подтолкнул меня вперед, а я от неожиданности споткнулась о подушку и упала на колени. Подниматься не захотела – наоборот, развернулась на спину и удобно устроилась на другой удобно подвернувшейся подушке. Как у него хватает силы воли вообще отсюда выходить? Я именно так представляла себе рай! Здесь почти нет вертикальных поверхностей, даже столик тоже на подушке и без ножек, чтобы не было необходимости садиться перед ним.
Лениво наблюдая за тем, как Кинред ставит бутылку на тот самый столик, я поинтересовалась:
– А спальня внизу вполне человеческая. Для кого она там обустроена, сэр? Или вы время от времени запираете здесь подопытных… в смысле, симпатичных вам девушек?
Он плеснул в единственный стакан жидкость из бутылки и протянул мне:
– Будешь коньяк, Ината?
– Нет уж, благодарю.
Кинред усмехнулся и выпил сам.
– Снова боишься потерять контроль? Как хочешь. А спальня внизу для меня. Иногда я прихожу после рабочего дня в таком состоянии, что осилить эту лестницу не способен. И не придумывай никаких других причин.
– То есть до меня вы так сильно должностные инструкции не нарушали? – я изогнула бровь.
Он отставил стакан и начал медленно перемещаться ко мне. Но не спешил. Хотя на этом воздушном полу и невозможно спешить, он компенсирует любые резкие движения. Притом говорил предельно спокойно:
– Тебя так интересуют мои девушки, Ината? С чего вдруг?
– Я не стану развивать эту тему. Вероятно, меня интересуют должностные инструкции.
– Вероятно, – его глаза смеялись.
– Хотите поймать меня на ревности, сэр?
Он замер и задумчиво глянул в стену. Похоже, что мой вопрос поставил его в тупик. И ответил после паузы с легкой улыбкой:
– На самом деле, нет. Желание женщины нравиться и ощущать свою исключительность перед самцом тоже заложены на уровне инстинктов. Это происходит рефлекторно, как отголосок древнего стремления воспроизвести потомство и обеспечить его защитой. Симпатия мужчины – потенциальная гарантия, что женщина, ставшая беззащитной в период родов и некоторое время после, не потеряет его покровительство. Потому женщины чувствуют себя комфортно, когда нравятся мужчинам и когда они единственные в этой роли, даже если им эта симпатия на уровне сознания совсем не нужна. Потому твоя ревность вообще ни о какой осознанной привязанности не говорит.
– У вас всё сводится к инстинктам, сэр.
– Не у меня, а у всех людей. Ты можешь относиться к этому как угодно, Ината, и все женщины разные. Но так или иначе инстинкты вбиты на подкорке у всех: сколько бы еще тысячелетий ни прошло, но мужчины будут подсознательно хотеть осеменять, а женщины – выискивать сильнейшего из самцов и хотеть ему нравится, чтобы получить гарантии защиты потомства. Не смейся… хоть я и утрирую.
Сам он улыбался, да и мне было забавно все это слушать.
– Кажется, вы только что дали научное обоснование, почему мужчины часто думают о сексе. Но подождите, кто же сильнейший из самцов, сэр? Вот бы мне провести какой-нибудь конкурс на эту должность!
Он уже тихо смеялся, делая очередное движение ко мне.
– Ината, рано или поздно ты окажешься в мегаполисе. Целый полигон для конкурсов… Или нет? – он вдруг поморщился. – Вряд ли там тебе дадут возможность самой хоть что-то решать. Но не будем о грустном, а перейдем к интересному – я снова возбужден. Древние инстинкты самца при виде подходящей самки и все такое. Черт возьми, ты просто подходящая для меня самка, а я все думал, где же подвох! – очередной смех.
Я сама взяла за угол полотенца и потянула, открывая обнаженное тело. В довершении – и уже ошарашив мужчину своим поведением – легла чуть удобнее и слегка раздвинула бедра. Отметила, что он на секунду прикусил нижнюю губу, а затем с трудом перевел взгляд на мое лицо и иронично вскинул брови – будто вопрошая, что же я затеяла. Я не заставила себя ждать:
– Кстати, сэр, а где бланк на аванс? Хотелось бы иметь его в пределах досягаемости.
