Голос его прозвучал одновременно весело и напряженно от растущего возбуждения:
– А, понял. Ты решила, что раз все равно не отделаешься, то лучше сдаться самой. Так? Сейчас доведешь меня до темных кругов перед глазами, и просто напишешь заявление, минуя весь пыточный этап?
– Что вы, мистер Кинред! – я демонстративно округлила глаза. – Я собираюсь держаться до последнего. Это ведь игра такая – вы будете делать мне приятно, чтобы заставить меня. А я буду делать вид, что написала заявление только для того, чтобы эта невыносимая пытка прекратилась. Но для правдоподобности я обязана держаться до последнего. А в остальном все верно, вы же все равно меня отсюда не выпустите, так какой смысл ерепениться?
– Ага, игра. Ты только что попыталась обесценить ее. Но не выйдет. Пока не выйдет, потому что сейчас я тебя хочу, независимо от твоего поведения. С чего начнем?
Я знала, зачем его провоцировала. Эту мысль он мне и подкинул – когда говорил, что я сама стыжусь своего желания. И что секс с ним мне хотя бы отчасти нравится. А если я перестану это скрывать от нас обоих? Если наоборот, попытаюсь расслабиться и просто плыть по течению? Стану мягче и податливей. И вот тут центральный вопрос: в этом случае он сам станет мягче и податливей? Можно ли смягчить гранит, если стать водой?
Я готова на любые эксперименты, даже на такие, и все равно о них забуду после выхода из ЦНИ. Облизала губы и прошептала:
– А давайте больше не будем меня об этом спрашивать, если мы все равно делаем только то, чего хотите вы, сэр? Ну же, долго ждать?
Кинред резко выдохнул и придавил мое тело своим, сразу целуя. Он все еще был в одежде, но это ненадолго. Я, возбуждаясь, начала подаваться бедрами вверх и ерзать, недвусмысленно намекая о своей готовности. Он немного отстранился и избавился от одежды, позволяя мне смотреть на худощавое, но очень сильное тело. А после рванул меня вверх и перевернул, поставив на четвереньки. Я развела бедра, уже готовая принять член.
Но вместо этого Кинред наклонился и прошептал:
– Это сводит с ума, когда ты пытаешься перехватить инициативу. Олицетворение меня в женском теле. Но извини, Ината, у нас с тобой уже есть я.
Он схватил меня за руки, завел их за спину и толкнул меня, пока я не уперлась лбом в пол. Вошел сзади резко и мучительно остро. Задвигался сразу мощными толчками, поддерживая меня на весу только за руки. Как только я пыталась приподнять голову, он чуть задирал вверх руки, и я вновь принимала эту неудобную и почти унизительную позу.
И все равно через пару минут я начала стонать, уже поддаваясь жгучему ощущению внутри, но Кинред, лишь заметив это, остановился.
– Нет-нет, Ината, кончать нельзя.
А потом задвигал бедрами с невероятной скоростью – и уже через несколько движений напрягся и кончил с тихим протяжным стоном. Сразу вышел из меня и отпустил, позволив упасть животом на пол. Я ощущала сосущую и неприятную тяжесть: была в секунде от оргазма, но так и не получила его.
Кинред отдышался и через несколько минут напомнил о себе:
– Уже отпустило? Возбуждение спадает?
В ответ я только рыкнула. Он со смехом перевернул меня снова на спину.
– А ты что думала, будет просто? Что мы друг друга поимеем, и мирно разойдемся? Но тогда в чем же игра?
Я уточнила почти жалобно:
– А в чем игра, сэр?
– Меня зовут Даррен. Это на случай, если решишь перейти к более теплому общению. И да, ты не получишь оргазм, пока я не сочту, что с тебя хватит.
Я скривилась, а он встал на колени, затем и на ноги, потянув меня за собой. Потащил в душ, придерживая, чтобы я снова с непривычки не рухнула на удобное покрытие. Прохладные струи оказались очень кстати, под ними я довольно быстро пришла в себя. Время от времени косо поглядывала вниз и отмечала, что мужчина не возбужден. Он испытал разрядку, потому теперь расслаблен, но до нового всплеска желания ждать не так уж и долго.
– Куда смотришь? – он мягко повел намыленной рукой по моей груди. – Хочешь взять в рот?
– Нет. Этого я точно не хочу, – ответила я. – Такие ласки возбуждают только мужчину, а мне сейчас нужно совсем другое.
Я не корила себя за откровенность. Даже наоборот, показалось, что чем прямолинейнее я буду выражаться в его присутствии, тем большего добьюсь. Кинред усмехнулся и прижал меня к холодной плитке спиной, запуская пальцы мне между ног. Прижал меня собой, наклонился к волосам, подставляя мое лицо под струи воды.
– Ноги разведи шире, Ината, – спокойно сказал он. – Что же тебе нужно? Это?
Меня от одного касания к клитору выгнуло дугой. Оказалось, что все предыдущее возбуждение просто сжалось внизу живота и притихло в ожидании, а теперь сразу же развернулось, да так сильно, что я начала жадно глотать воздух – или это вода в лицо создавала ощущение нехватки кислорода? В следующую же секунду я сама попыталась скользнуть по его пальцам, но он их тут же убрал, заставив меня разочарованно застонать.
Я знала точно, что мне хватит нескольких скользких прикосновений там. Но это же знал и он, потому, тихо посмеиваясь, теперь только касался пальцами внутренней стороны бедер и живота.
– Держи ноги, Ината. Не своди.
Через минуту мучение стало просто невыносимым, и я снова попыталась сжаться. Кинред почти агрессивно дернул меня за плечо, а затем протянул руку и отцепил от стены перекладину-ручку. Наклонился и вставил мне между коленей, плотно прижав к стене. Теперь я уже не могла свести бедра, даже если бы захотела. Выпрямившись, он продолжал прижимать меня к стене, а другой рукой очень нежно водил по коже, не запуская пальцы внутрь – поддерживал возбуждение, но не давал ни малейшего шанса ему дойти до пика.
– Хватит, – я стонала ему в ухо. – Даррен, хватит. Я согласна написать документ. Сразу так и говорила.
– Ну уж нет, – он улыбался. – Слишком быстро, а ты обещала держаться до последнего.
– Я уже не хочу держаться.
Всхлипнула и невольно потянулась рукой вниз, чтобы самой провести там – так невыносимо хотелось любых касаний и слишком надолго отложенной разрядки. Однако Кинред мое движение уловил и перехватил за руку с тихим смехом. Все же сжалился надо мной и – нет, он не позволил мне кончить – а включил ледяную воду и убрал мешающую между ног перекладину. Притом пристально наблюдал, как я дрожу под струями, но притом хоть немного отпускаю напряжение, а посматриваю на него со все большей злостью.
Игра мне надоела еще на первом круге. До сих пор он всегда заботился и о моем удовольствии. Я легко могла представить себе секс и вовсе без удовольствия. Но чтобы удовольствие было, но его так долго держали в границе и не давали выплеснуться – это оказалось похуже боли.
Он смеялся, но смех его мне слышался довольным, а не издевательским.
Еще бы ему не быть довольным! Это не он сейчас взорвется. Я потянулась за свежим полотенцем, когда вынырнула из душевой кабины, свое-то бросила где-то там – на безграничной кровати-поле. И все же насколько удобная конструкция… сейчас даже эта мысль возбуждала до раздражения! Чтобы отвлечься, я заставила себя думать о том, как там убираться. Мысль оказалось неожиданно любопытной, а мне подошла бы в этот момент любая:
