– То есть в ваших апартаментах установлена прослушка? Или она прямо в ошейнике?
На этот раз Кинред рассмеялся громче:
– Твой ошейник давно запрограммирован лишь отслеживать твои перемещения – куда ты из системы денешься, как говорится. А предсказать твою откровенность перед Тоем было несложно: ты оставалась в самом правильном состоянии. И Той после встречи с тобой вернулся в свою комнату и запустил перезагрузку, а не попытался разыскать меня и придушить.
– А он смог бы вас убить? Я имею в виду физическую, а не моральную способность, – я говорила теперь сухо, как обычно общался он.
Даррен пожал плечами:
– Ну, с какой-то долей вероятности, хотя вряд ли. Я все же был готов к его появлению и успел бы отключить. Но что было там еще, Ината? Ты забрала бланк на аванс, или это сделал Той?
– А какое наказание ждет виновника? – я все же нашла в себе силы посмотреть в его глаза.
Но Кинред, кажется, не видел моей раздавленности, он пребывал в восторженном настроении:
– Да брось, Ината! Хватит выставлять меня только монстром, – ответил самый главный монстр из всех моих знакомых. – Никакого наказания не будет. Но это тоже важно – неужели он рискнул собой ради помощи тебе? Он уже подвергался пыткам и явно думал о возможности полного отключения, но пошел на это. Вы обсуждали возможность твоего увольнения? Что он об этом сказал? – глаза его блестели от азарта. – Ината, ну неужели ты сама не видишь, насколько чистой, хрустально чистой любовью он способен любить? Далеко не каждый человек так умеет. Неиспорченный, готовый к самопожертвованию, способный на привязанность и героизм, притом совершенный аналитик и самый эффективный работник в любой сфере. Хоть убей, но я создал совершенство.
Я уже дышала легче и переваривала информацию быстрее, потому смотрела на него прямо и отвечала без напряжения:
– С этим я полностью согласна, сэр. Той – совершенство. И хорошо бы, чтобы сами люди научились быть такими же человечными. Бланк принес и разорвал он, он же посоветовал мне покинуть ЦНИ в самое ближайшее время, научил, как это сделать. Притом всем понятно, что это последнее, чего он хотел бы. А еще он мечтает хоть раз выйти за границы гребаного пятого уровня. На все остальные вопросы я отвечу позже, если можно. Я слишком устала.
– Понимаю. Тогда придешь сюда, когда отдохнешь.
Я встала, спешно направляясь к двери. Все в той же самой футболке, ассоциирующейся у меня с удовольствием и беспощадным ударом о реальность.
– Ината, ты злишься? – окликнул он вопросом.
Я ответила, не оборачиваясь:
– Не злюсь. Но испытываю к вам такое чувство, которому даже слова подходящего подобрать не могу. И притом, кажется, понимаю, почему вы так поступаете. Это самое сложное в отношении к вам. Вся ваша работа – это издевательство над людьми. Вы не могли быть другим. И, одновременно, вас это не оправдывает.
Вышла, не дожидаясь, когда он скажет что-нибудь еще.
Глава 27
Быть мне после выхода из ЦНИ крутой преступницей. Или суперсолдатом звездного флота. Или каким-нибудь злым гением. Или верной спутницей злого гения. Потому что я в достаточной степени сумасшедшая для любой подобной деятельности. А как иначе объяснить, что после долгого сна, теплого душа и переодевания в привычный комбинезон я не нашла причин для апатии или слез? Расчесала волосы и отправилась в столовую, специально выждав два часа после завтрака, чтобы было поменьше людей. Это ведь не апатия – когда не горишь желанием общаться, просто отсутствие вопросов, которые можно было бы обсудить со знакомыми. Да и не придумала я пока, что буду врать Майе и Нику. Отшибло память? Ничего не помню? Запрещено распространяться на эту тему? Идеально! Последней фразой можно сворачивать вообще любой разговор на пятом уровне, даже если речь идет о любимых фильмах или погоде.
В столовой взяла себе сразу две порции, ощущая какое-то истощение после стресса. Знакомые повара жалостливо улыбались и качали головами, – им так и положено себя вести при появлении любого сотрудника сверху. Но в данном случае накладывалось еще и их желание так себя вести.
После первой порции я почувствовала себя куда лучше и уже наелась, но уплетала и вторую в расчете, что пик настроения еще не достигнут. Так увлеклась, что и не заметила, как ко мне подошли сзади, а на столешницу приземлился цветок – наподобие одного из тех, что я уже получала, только этот тугой бутон еще не распустился.
Я уже знала, кому задаю вопрос:
– Что это, сэр?
Он уже прошел дальше и рухнул на стул напротив. Устало вытянул ноги, сложил руки на груди, вот только выражение лица его было расслабленным и довольным – казалось, что вот-вот появится и улыбка.
– Эксперты четвертого уровня в один голос уверяют, что это роза. А у тебя какие версии?
– А-а, – я протянула и отодвинула тарелку, не в силах есть еще, и уже потеряв интерес к цветку. – Значит, роза. Кто я такая, чтобы сомневаться в экспертах четвертого уровня? А я подозревала, что вам что-нибудь снова от меня надо. Было бы у вас сердце – дали бы мне хоть пару дней на отдых.
– Не преувеличивай, Ината, – он все-таки улыбнулся. – У меня есть сердце. В доказательство могу предоставить рентген грудной клетки. Или сама подойди и послушай – оно стучит.
– Угу. Утешайте себя этим звуком, сэр, – я выпрямила спину, а раздражение выдавливала по капле, чтобы не было перебора и настроение повышалось: – Так чем я могу вам помочь?
– Ничем. Разве что улыбнуться. Ты не можешь все еще злиться.
– Отчего же? Вполне могу. Но и готова на новый виток испытаний – когда угодно и сколько угодно. Хоть сейчас. Только говорите, в какую лабораторию шагать. Пока шагаю, буду думать, сколько зарабатываю на этих удивительных приключениях. Больше, больше приключений, мистер Кинред, а то я могу и заскучать!
Он засмеялся, произнеся отрывисто:
– Обожаю тебя за это. Не знаю никого, кто так быстро бы адаптировался. Нет, Ината, расслабься, у тебя два дня для отдыха.
Тогда зачем он здесь? Этот вопрос я не задала – только бровь вопросительно приподняла. А спросила о другом:
– Той все еще на вашем ярусе? Его переведут обратно в мою комнату, или он останется там? Я правильно поняла, что ему тоже сообщат об эксперименте над ним?
– Да. Еще не решил. Уже сообщили.
– И как он всё воспринял? – я заинтересовалась.
– Той в шоке. И знаешь, что мне сказал? «Сэр, вы изучали мое влечение и влюбленность, но теперь можете изучать и ненависть». Помнишь, что сказала ты? Вы становитесь настоящей парочкой, даже в изоляции друг от друга.
– Какой умный мальчик! – искренне похвалила я.
Кинред вдруг сосредоточился и перестал улыбаться:
– Он не мальчик, Ината. В смысле, по возрасту он как ребенок, но он ИИ, способный на весь спектр чистых эмоций. Теперь я уверен, что Тою придется делать откат до нулевой настройки, а потом внедрять в него исходный код другого человека – и начинать все интересное сначала. Но сейчас… Сейчас он живет только тобой. Сделай ему одолжение: хотя бы уничижительными терминами не обозначай. И без того всем участникам немного тошно.
