И он появился. На пятый день после моего заявления в дверь тихо постучали, а затем вошел Той – со смущенной улыбкой и все такой же идеальный.
– Теперь мне можно ходить и по этому ярусу, Ината, – сказал вместо всех приветствий. Кстати, именно без приветствий и должны начинаться хорошие разговоры с близкими друзьями. – Ты ведь уже знаешь, что я никого не убивал?
– Знаю, – я не могла бы улыбаться еще шире. Пять дней ничему не улыбалась – и вот, ползет в стороны, не удержишь. – И я рада, что пока ты – это ты. Ты теперь не будешь жить в этой комнате?
– Нет, – он коротко вдохнул, а потом будто решился и прошел к моей кровати, упал рядом, уперся спиной в стену. – Больше в этом нет необходимости. Скоро меня начисто сотрут. Я идеальный эксперимент, лучший из лучших. И на моей базе будут внедрять новые модели, чтобы научиться и их доводить до совершенства.
Улыбаться сразу расхотелось. Наоборот, навернулись слезы, но их я сдержала и ему не собиралась показывать. Спросила только тихо:
– Тебя это угнетает? Если оперировать привычными терминами, то это… смерть. Ты боишься полного конца для себя, Той?
Он не думал над ответом:
– Не боюсь. В данном случае человеческие термины неприемлемы. Мне просто немного жаль. Что я был так недолго, что не вышел из пятого уровня, ни разу не был даже на четвертом, я уж молчу о мегаполисе. Но притом это проще, чем жить после того, как ты уйдешь. И еще мне очень неприятно осознавать, что я только чья-то часть, пусть обнулят и пусть начнут заново с уже известными предпосылками. Пусть он будет лучше и полнее, чем я. Плюсов больше, чем минусов.
Я все же отвела взгляд и уставилась в другую стену, пытаясь сморгнуть дымку с глаз – почему-то очень не хотелось расстраивать его своими слезами. Мне пока удавалось, но голос начал немного дрожать:
– Ты уже знаешь и о том, что я ухожу?
– Да, шеф мне сообщил. Вероятно, тоже хотел посмотреть на мою реакцию. Я не доставил ему удовольствия и не отреагировал никак. А ему будто хотелось это хоть с кем-то обсудить. Вероятно, я впервые его в чем-то переиграл. Знать бы только в чем.
– Это самое классное, что можно здесь сделать, Той, – похвалила я, все еще пялясь в стену. – Я тоже учусь не реагировать никак.
– Ты плачешь, Ината?
– Нет, конечно. Когда это произойдет? Я про это… обнуление, – я все искала любое слово, чтобы лишний раз не говорить «смерть».
– Я удивлен, что меня не стерли до сих пор. Возможно, оставили до твоего ухода. Мистер Кинред знает, что ты во мне нуждаешься.
– Ему плевать, в ком я нуждаюсь, Той.
– Может и так, – он вдруг задумался. – А может, и не так. Он создал меня и лучше всех меня понимает, но я не способен полностью понять целое, являясь его частью.
– Лучшей его частью, – зачем-то вставила я.
– Лучшей, – Той согласился с усмешкой. – Но нельзя отрицать, что все мои чувства к тебе – и тяга, и нежность, и ревность, и желание повернуть к тебе лицом весь мир – это не мое, это взялось откуда-то из него. Лучшее в нем все-таки тянется к тебе, Ината. А худшее в нем называется «директор пятого уровня». Ужасно, что это один и тот же человек, но это так. Я ненавижу его. И мне как будто его немного жаль.
Мне не хотелось обсуждать с Тоем Кинреда – казалось это какой-то насмешкой над его чувствами.
– Он говорил примерно то же. Но разницы никакой нет – я все равно ухожу из ЦНИ через две недели и еще одни сутки. И, наверное, это даже хорошо, если я не проведу здесь ни одного дня после тебя. Видишь, в чем-то мы похожи.
– Считаешь дни?
– Еще как считаю. Идем смотреть видеофильм?
Той больше не брал меня за руку в зале, а над комедией на экране хохотал громче всех. Люди все еще косились в его сторону и наверняка размышляли, может ли у робота быть чувство юмора. А мне было больно от мысли, что скоро его не станет. И Кинред пропал – совсем оставил меня в покое. Ведь я ожидала, что оставшееся время он не упустит, он как-то намекал на это. Но я его за эти дни ни разу не видела. К концу фильма, уже смеясь почти так же громко, как и Той, я решила пойти к директору пятого уровня и сделать еще одну ставку. Вдруг ему мое мнение хоть чуть важно? Вдруг, если я стану слезно умолять не стирать Тоя, то он забудет о потраченных миллионов и решит такой удачный экземпляр оставить, а другое настолько же совершенное тело можно создать за счет других миллионов… Или как там это делается в самой высокобюджетной организации в мире? Или как это делается, если у людей есть сердце.
Глава 29
Я спускалась по лестнице медленно, обдумывая каждое слово. И вроде бы полностью настроилась, но рука чуть дрожала, когда я стучала в дверь. Кинред не ответил, и было заперто, хотя до сих пор мне казалось, что здесь замки на дверях в личные помещения – всего лишь бесполезный атрибут дизайна.
Кинреда в апартаментах не оказалось и через два часа, и через три. Я возвращалась в свою комнату, ходила в столовую или библиотеку, потом спускалась обратно. Волнение пропало окончательно, зато проявилась заинтересованность: а ведь я его не видела за всю неделю ни разу! Настолько погрузился в составление отчета о достижениях Тоя? Но тогда бы я могла застать шефа в кабинете, однако и там было закрыто.
Странный он все-таки человек, никогда нельзя угадать, что выкинет в следующий момент. Об этом я думала, когда шла к его комнате уже почти в полночь. Мне думалось, что он из меня за оставшиеся три недели душу вытрясет, во всех смыслах, но уже треть из этого времени прошла, а он занят чем-то другим. Не преувеличила ли я его сексуальное желание по отношению ко мне? Ведь вся ставка только на это самое желание…
На этот раз он снова не ответил на стук, однако дверь поддалась. Я вошла и сразу оповестила о своем появлении:
– Сэр, вы здесь? Мистер Кинред!
Пиджак брошен на спинку дивана, а на кухонной стойке, где он и пьет кофе, и ужинает, открытые коробки с логотипом из ресторана. Я направилась к лестнице, понимая, что могу помешать сну или отдыху. Но раз уж я его так долго вылавливала, то хотелось бы узнать сразу, верную ли ставку я сделала. И не пропадет ли он с утра снова.
– Мистер Кинред! Ау!
Оказавшись уже на пружинистом полу-кровати, я услышала шум в душевой. Теперь понятно, почему не слышит. Я подхватила с пола одну из больших подушек и села, подперев ее под спину и облокотившись на высокие перила. Это лежбище для релаксации даже сидение предполагало не слишком удобным.
Он вышел минут через десять. Разумеется, я бы не смутилась, увидев его и голым – чего я там не видела? Но он вышел с полотенцем, обернутым вокруг бедер, капли на груди от мокрых волос, – и это зрелище мне показалось более сексуальным, чем полная нагота. По всей видимости, предстоящее не станет для меня кошмаром, я вполне готова вернуться к самым интимным взаимоотношениям.
Мужчина посмотрел на меня, замер на секунду и произнес:
