– Этому снимку больше девяноста лет, Виктория. Этот человек никогда не был твоим отцом. И женщина, зовущая себя твоей матерью, никогда ей не являлась. Ты никогда не была рождена, а создана искусственно в исследовательских лабораториях Северного города или Белого Купола, это уже не имеет значения. Ты и есть он.
Мик горько указал на пожелтевший снимок. Виктория бережно приняла его обратно, отрицая его слова и мотая тёмной головой.
– Это неправда! Ведь неправда? Я не мёртвый полковник! Я женщина! И я человек! – Виктория зашлась судорожным кашлем.
Не выдерживая больше, Дмитрий подошёл к ней и обнял. Он гладил подругу по голове, привычно успокаивая, пока она пыталась вырваться. В этот раз ему не удалось добиться обычного эффекта. Виктория с силой, но бережно отстранила друга, снова отодвигаясь к тени скал. Словно призрак, она пряталась от них.
– Как могла такая женщина, как моя мать?.. – Виктория умолкла, не зная, как больше называть этого человека.
Наконец она смогла понять причину холодного отношения Софии Вереск.
– Чуть более двадцати лет назад, Купол впервые применил сыворотку по отношению к офицерам Южного города, – пояснил Мик, – когда этот проект был утверждён, прошло немного времени, и София Вереск удобно заняла кресло Главы Северного города. И вдруг появилась ты, девочка с печальной историей, которая так нравилась избирателям, а затем и гражданам города. Отец – герой, безвременно погибший, мать – Глава города. Тебе было уготовано достичь больших высот, Виктория. Если бы не тот факт, что кому-то безумному, взбрело в голову инфицировать ДНК кровью «волка».
Виктория стояла, словно статуя, без движения и без сил. Она ведь знала, что он скажет что-нибудь вроде этого, но всё равно оказалась не готова.
– Ты ведь тоже заражён им? – её голос дрожал, снова доносясь девичьим, живым звуком.
Мик кивнул.
– Тебя тоже создали, как и меня? – с некоторой надеждой спросила она.
Отрицательный кивок головы.
– Я был заражён. Примерно, как и остальные солдаты, добровольно согласившиеся участвовать в проекте «Звероформ», – пояснил Мик.
– Ты добровольно позволил это?.. – возмущению Виктории не было предела.
– Меня не спрашивали, – глухо ответил Готьер, – в любом случае, моя ситуация отличается от твоей.
– Ты хочешь сказать, те твари, что напали на южный патруль, были солдатами, под действием этой чёртовой сыворотки?! – Левин схватил Мика за рубашку, окончательно теряя возможность соображать, что происходит.
– Так и есть, лейтенант! – Мик оттолкнул его от себя, – от вас скрывали этот факт все прошедшие годы. Иначе бы им не дали продолжить проект, зная о чудовищных последствиях. Годы прошли и живых свидетелей тому уже не осталось. Так удобно.
– Безумие какое-то… – Дмитрий схватился за шумевшую голову.
– Кто в ответе за этот эксперимент? – Виктория ещё дальше отступала назад.
– Розевски должна знать. Я так думаю, – Дмитрий обернулся к подопечной, видя выражение её лица.
Он понимал, как тяжело ей признать предательство единственной подруги.
– С меня довольно! – Виктория скинула куртку, та внезапно стала мешать ей дышать.
Вокруг стало слишком жарко. Она убрала за спину косу, глядя на Мика.
– Теперь ответь на последний вопрос, – потребовала она, – я стану таким же монстром, как они? Что дальше?
Готьер заговорил тихо, едва слышно, проклинал себя, но говорил.
– Я перебил практически всех «волков» и люди почти поверили, что возможна жизнь без их угрозы. Но в последнее время они обозлились безгранично. Получив тебя, они получат то, чего больше всего хотели. Возможность продолжения рода.
– Тогда ты знаешь, что нужно сделать… – Виктория расстегнула кобуру, вытаскивая пистолет.
– Вик, остановись немедленно! – Левин понимал, что она специально отошла так далеко.
Он не пересечёт это расстояние до того, как девушка нажмёт на курок.
– Послушай! Ты должна остановиться. Твой друг прав! – Мик попытался воззвать к ней.
– Но я не могу остановиться! Не знаю, как, – хриплым голосом пробормотала Виктория, – я не так сильна, как ты, Готьер…
– Мне понадобилось восемьдесят лет для этого, – Мик стиснул зубы.
– У меня их нет… – Виктория подняла оружие к виску, прижимая к нему холодную сталь.
– Вик! – Левин кинулся к ней, но выстрел эхом разнёсся над скалами, а затем ещё один.
Она изумлённо выпустила пистолет из ослабевавшей руки, глядя, как на майке расплывается алое пятно. Кровь потекла из уголка её губ, и Виктория уже не в силах сказать что-либо, упала, подхваченная другом. Сквозь плотный туман в голове, она слышала голос Дмитрия, но не могла разобрать и слова, проваливаясь в небытие.
Едва выстрел прогремел, Мик кинулся в ту самую сторону, где мог находиться стрелок. Не разбирая дороги, он рычал, летел, сметая всё на своём пути. Готьер настиг убийцу почти у дороги, где его ожидал покрытый ржавой пылью старый броневик. Кабина оказалась пуста. Неизвестный был один. Схватив мужчину на бегу, Мик со всей силы швырнул его на землю, ногой подальше отталкивая упавшую винтовку.
Человек в ужасе глядел на своего преследователя, но Мику сейчас было не до осторожностей. Его дикое рычание сотрясло окрестности. Узнав военного, он зло оскалился. Этого человека Готьер видел на записи, которая хранилась на накопителе Виктории. Подольский в страхе попытался отползти к машине, подальше от чудовища, следовавшего за ним.
– Ты прекрасно мог убить одним выстрелом! Так почему стрелял в спину?! – зло прорычал Готьер.
– Был приказ не стрелять в голову! – прокричал Ник.
Мик всё понял.
– Ну, конечно же! И ты так легко его исполнил!
– Она беглый преступник! Я говорил Левину, что эта девка его до беды доведёт… И вот теперь он в таком дерьме! Из-за неё! – судорожно хватая воздух ртом, кричал Подольский.
Мик вновь отшвырнул его. Едва офицер поднялся, он велел ему убираться и поспешил вернуться назад к Левину.
ГЛАВА 41
Территория «пустоши»
Она слышала голос Дмитрия, такой далёкий, будто звучал для неё из другого мира, доносясь обрывками. Виктория хотела ответить, чтобы успокоить его, но губы не слушались. Тело наполнялось жаром, до самых кончиков пальцев, казалось ещё немного и она вспыхнет. Виктория прекрасно помнила это необъяснимое ранее состояние. Ведь испытывала его не один раз.
Но сейчас всё было иначе. Это чувство пожара не уходило, не оставляло её. Почему же не умерла? Почему рана на груди затягивалась, исцелялась, позволяя дышать, хотя хриплый рык, сорвавшийся с губ, нельзя было назвать простым дыханием.
