– Проклятье! – Мик, в тихой истерике рассмеялся, прислонился лбом к стене, затем прижимаясь к ней ладонями.
– Я слышу… я же слышу… – пробормотал он.
– Я, кажется, тоже слышу… – Левин не успел схватить друга за китель, едва не повалившись вслед за ним.
Как только Мик прислонился к стене, раздался едва слышный тонкий писк. Скрытая панель в стене, считав его допуск, лежащий в кармане, просто отъехала в сторону.
– Прекрасно, – Зои, протиснувшись вперёд них, прошла в открывшийся проём.
ГЛАВА 46
Белый купол
Ровный гул, услышанный Миком через стены, оказался работающей аппаратурой. Поднимаясь, Готьер посмотрел на несколько рядов одинаковых криокамер. Помещение имело округлую форму, и аппаратура располагалась полукругом с одной стороны. Огромный экран занимал часть противоположной стены. Здесь же была оборудована операционная, отделённая несколькими пластиковыми белоснежными перегородками.
Металлические столы, уставленные приборами и десятками стеклянных ёмкостей, вызывали холод в позвоночнике. Дмитрий отвернулся, не желая даже предполагать, что здесь происходило, и едва не врезался в один из столов. Звон наполнил помещение, отражаясь от куполообразного свода над головами.
– Вот, где всё началось, Дмитрий, – сухо отозвался Мик.
– Я никогда не была здесь. Ссон даже не обмолвился о его существовании! – Зои, негодуя, оглядывалась.
– Сколько их здесь! Они живы? – Левин тихо прошёлся вдоль рядов с криокамерами.
– Нет, я не чувствую ни одного из них. Кроме этого… – Мик подошёл к одной из многочисленных камер, явно превышавших размеры остальных. Он неожиданно зло ударил по стеклянной панели.
– Вот он, волшебный ингредиент сыворотки! Ты только посмотри, Левин. Ты только посмотри!
Дмитрий торопливо подошёл, глядя на огромное, покрытое тёмной бурой шерстью тело, укрытое металлом и стеклом.
– «Волк». Живой? – Зои склонилась над ним, боясь прикоснуться к камере.
Тварь была поистине отвратительной. Наконец она могла видеть бесценный образец, в котором так нуждалась все эти годы. Чёртов профессор! Если бы она только могла догадываться об этих камерах! Всё это время они были за её спиной.
– Живой. Иначе произошла бы обратная трансформация. Как долго он здесь, одному чёрту известно, – Мик присел возле камеры, затем опустился на колено, пачкая брюки и ища нужные провода.
– Что ты делаешь? – Дмитрий окликнул его, находясь у стола с горой насыпанных препаратов. Его внимание привлёк старинный прибор, явно предназначенный для записи голосовых данных.
– Собираюсь отключить его! – пояснил Мик, – нельзя оставлять это существо здесь, Дмитрий. Ты же это понимаешь?
Не дожидаясь ответа товарища, Мик выдернул все подводящие кабели разом, гася данные на передней панели камеры. Зверь, более не подключённый к системе, не был способен на регенерацию, в таких критических условиях. Очертания его таяли, проявляя истинную суть.
– Покойся с миром, – привычно пробормотал Готьер.
Левин нажал пару кнопок на небольшом устройстве, и оно немедленно воспроизвело последние сделанные записи. Знакомый голос профессора зазвучал в помещении.
– Производство сыворотки, очень дорогостоящий процесс. Его невозможно продолжать бесконечно. Её приходится вводить постоянно. К тому же, желающие стать подопытными, редко соответствуют требованиям Сил Безопасности, – профессор прокашлялся, продолжая, – идея о выращивании готового образца, не требующего постоянных инъекций, была поддержана обоими главами и Советом. Исследовательскими лабораториями Северного города принято решение не подтверждать информацию о том, кто является Бета–образцом. Ввиду возможного укрепления Севером своих позиций, будет преподнесён уже достоверно положительный результат.
Проект включал в себя полную интеграцию образца в социум. Планировалось провести несколько этапов. Но наш испытуемый проваливал их раз за разом. Создавались заведомо конфликтные ситуации, провоцирующие образец на агрессию. Изучалась его возможность самоконтроля. Когда данная часть проекта провалилась, был запущен второй этап.
Его частью стал лейтенант Сил Безопасности Северного города Дмитрий Левин. Нам нужен был человек, способный сострадать, человек, способный на самопожертвование. И он, поначалу прекрасно оправдывал наши ожидания. Но был упущен следующий фактор: сострадание и самопожертвование были переняты и испытуемым образцом.
Ввиду этого контроль ещё более ослабился. Неожиданным фактором стало появление ещё одного индивида, не запланированного, но внёсшего большой вклад в наш проект. Но последствия этого «вклада» оказались не менее губительны для образца.
Вывод один: Бета–образец не устойчив и подлежит уничтожению, ввиду необратимого дефекта личности – эмоциональной бесконтрольности…
Зои выключила запись. Левин долго молчал, угрюмо глядя на медика.
– Предупрежу твой удар, прояснив – я, всего лишь учёный, – тихо проговорила Зои, – и выполняю свою работу. Как в прочем и ты.
– Ты не курсант, – мрачно подвёл итог Левин.
– И никогда им не являлась. Я была приставлена к образцу… к Виктории, – сухо ответила девушка.
– Неужели ничего не дрогнуло, Розевски? – проговорил офицер сквозь зубы.
– Я дрожу каждый божий день, дорогуша. Не надо считать меня монстром. Эти четыре года, я каждый день дрожу, что он свяжется со мной и вынудит сделать то, на что я не буду способна! Я сделала для неё всё, что могла. Была рядом каждый день и слушала искренне. Просто быть рядом, это всё, что я могла Левин. Я пыталась приготовить сыворотку, но у меня не получилось. Ничего не получилось. Лекарства нет.
– У меня есть то, что тебе нужно, Розевски. Просто сделай это, ладно? – Дмитрий положил руки на её плечи, – сделай это.
Дмитрий глядел, как его товарищ направился к следующему ряду криокамер. Наконец отыскивая нужную, Мик положил ладонь на стекло. Человек под ним, словно живой, лежал неподвижно. Казалось, ещё мгновение и он откроет глаза.
– Она слишком чиста по сравнению с другими. На стекле нет пыли… – Мик всё водил и водил по ней ладонью, забывая о том, где находится.
– Кто-то навещал его? Нужно взять пробу, друг, – Дмитрий мягко напомнил ему цель их нахождения в этом аду.
– Для этого нужно отключить систему… – еле слышно прошептал Готьер.
– И? – Дмитрий замер, не понимая, что останавливало товарища.
– И тогда я убью его во второй раз… – Мик судорожно выдохнул, чувствуя, что взмок до последней нитки.
– Он погиб уже давно, Мик, – Левин, тихо, но теряя терпение, настойчиво продолжил.
– Он не погиб. Я убил его. Собственными руками, – Готьер был так жестоко несчастен в этот час.
