– За честь порой платят жизнью, не только здоровьем.
Катя не нашла что возразить.
– Дама, с которой он был тогда в Большом театре, – сказала она после паузы, – это, наверное, Лариса Суслова. Она так резко отреагировала на мой намек насчет Псалтырникова. Значит, у нее с ним ничего не было. А связь экономка – охранник обычна, что-то вроде традиции в богатых домах. И Суслова явно переживает за него, заботится, судя по видео.
– Дроздов ее моложе лет на двенадцать. Но, возможно, вы правы, хотя…
Катя снова вспомнила видео. Да, там много вопросов возникло сразу.
За деревьями показалось приземистое кирпичное здание конюшни. Падок, небольшой загон. В падоке была привязана гнедая лошадь в попоне. Около нее суетились двое. И Катя этих двоих сразу узнала.
Глава 12
«Вот Вакх! Державный тирс в его руках…»
9 февраля 1861 г. 7 часов вечера
Гостиница-трактир Ионы Крауха
Солдаты пожарной команды с факелами и фонарями по приказу Александра Пушкина-младшего еще раз прошли тем же самым путем – от гостиницы до оврага и, увязая в снегу, обыскали его окрестности. Но помогло это мало. Под утро ветер лишь окреп, вьюга снова превратилась в настоящий буран, и поиски пришлось прекратить. У самого трактира солдаты пожарной команды нашли в сугробе овчинный тулуп и золотую маску сатира. Но так и осталось непонятным – потерял ли свой реквизит кто-то из крепостных актеров либо маской воспользовался неизвестный убийца, чтобы остаться незамеченным.
В пять утра прибыл нарочный от уездного предводителя дворянства. Александр Пушкин-младший написал письмо полицмейстеру с изложением всех фактов происшедшего в гостинице. Но снова было неясно – когда нарочный сможет доставить эту депешу по адресу, потому что снежная буря не утихала.
Пока его друг писал письмо в номере, Клавдий Мамонтов еще раз осмотрел флигель гостиницы снаружи. Во дворе уже намело сугробы, и, глядя в темное утреннее небо, лишенное звезд, Клавдий размышлял о том, как много всего у природы, как она щедра, обильна и одновременно как грозна и беспощадна. И что человек перед всей этой мощью – пылинка, снежинка на бескрайних полях, белых и холодных. Как равнины зимнего Аида, скованного смертными льдами.
Что-то не давало ему покоя… Какая-то деталь… Что никак не укладывалась в общую картину. Но он не мог понять, что это. Тревожился, пытался сосредоточиться, чтобы найти эту самую странную деталь. Однако не получалось.
Солдаты пожарной команды прошли во флигель. Мамонтов последовал за ними. При пожарном сарае имелся еще один, «холодный» сарай – мертвецкая. Там обычно хранили тела погибших на пожарах – упокой господи их душу. Пушкин-младший распорядился забрать тела Меланьи и ее лакея из номера и отнести пока туда до приезда полицмейстера. Он сам лично сначала перерезал шелковые путы, не трогая узлов, затем накрыл оба тела простынями, которые взял в своем номере, – чтобы солдаты не увидели в непристойном виде барыню и ее дворового человека. И лишь после этого пустил в номер солдат. Те запеленали тела, не раскрывая их, и запеленутыми отнесли в мертвецкую. Все остальное Пушкин-младший оставил как было.
В выстуженном номере все еще тошно пахло кровью и было тяжело дышать. Они с Мамонтовым вышли. Пушкин-младший запер номер на ключ. Он предложил пройти в людскую и начать опрос трактирной прислуги и крепостных Меланьи Скалинской, которые приехали вместе с ней, – кучера и горничной, что ютились со всеми вместе в людской. А также актеров.
Увязая в снегу, они шли через двор к людской. Мамонтов оглянулся на окно номера и внезапно остановился. Потом быстро вернулся к флигелю, приблизился к самому окну.
– Саша, он нам солгал.
– Кто? – не понял Пушкин-младший.
– Тот мужик. Что поднял шум. Как его там… Савка… Он ведь что нам сказал – что в окно их увидел, мертвых, снаружи, со двора. То есть отсюда, – Мамонтов обвел рукой двор. – А отсюда ничего не видно! Сейчас света нет в их номере. Но и когда свечи ночью горели, виден был бы лишь потолок да верхняя часть стен. Фундамент здесь высокий. И этот мужик – намного ниже нас. Уж если я ничего не вижу отсюда, снаружи, если ты не видишь, то он и подавно ничего увидеть не мог. Она же на полу лежала. А он на кровати, привязанный.
Пушкин-младший подошел к нему, встал рядом. Вытянулся во весь свой высокий конногвардейский рост.
Они переглянулись и снова почти бегом ринулись во флигель – в тот номер. Отперли его, Мамонтов зажег свечи в подсвечнике.
– Что у нас рядом с номером? – спросил он. – Гостиничные служки тебе что сказали?
– Что номер слева господа офицеры занимают. Они все ночью находились в трактире с приятелями. А сейчас пьяные, еще не проспались. А с другой стороны номера госпожи Скалинской – чулан.
Мамонтов подошел к стене номера, смежной с чуланом. Оглянулся – с этого места кровать под балдахином была как на ладони. Обои на стене желтые с узором в виде павлиньих хвостов и «глаз».
Глаза… хвост павлина…
Он забрал подсвечник и осветил стену. Такая пестрота… Провел рукой по стене на уровне глаз. Затем чуть ниже и… Ладонь нащупала отверстие с неровными краями. Он коснулся его пальцами, так и есть – дыра. Обернулся к Пушкину-младшему, отдал ему подсвечник. А сам вышел из номера и открыл дверь чулана.
Тьма. Пахнет пылью и мышами. Комнатушка узкая, как гроб, и вся забита метлами, лопатами, железным инвентарем для печек, ящиками. Мамонтов начал вслепую ощупывать стену, и снова рука его наткнулась на неровность. Вот она, дырка… Он прильнул к ней – номер Меланьи Скалинской, освещенный свечами. Кровать… кровавые лужи…
– Из чулана, – доложил он приятелю, – Савка их мог видеть из чулана. Он за ними подглядывал.
Они вернулись к солдатам пожарной команды, что толпились у трактира, ожидая дальнейших приказаний. И Пушкин-младший распорядился немедленно найти и доставить к нему в номер трактирного слугу по имени Савка. Было решено устроить допрос с пристрастием не на виду у всего трактира.
– Ты чем занимаешься? Каковы твои обязанности в трактире? – спросил Савку Александр Пушкин-младший.
– Истопник я и дворник. И так, что по всякой тяжелой работе я, ваше сиятельство, – забормотал Савка, терзая в руках клокастый треух.
– Я не сиятельство, – отрезал Пушкин-младший. – А ты лжец, братец.
– Помилуй бог, что вы говорите такое… – вскинулся Савка.
– Говорю, что ты солгал нам.
– Дак я… да лопни мои глаза, ваше высокоблагородие!
– Солгал, солгал, – Клавдий Мамонтов, не церемонясь, взял его железной рукой за горло. – А может, это ты их убил?!
– Пуссстите меня… – захрипел Савка, – задушите…
– Задушу, если станешь и дальше врать!
– Да чего я врал-то?
– Ты их не с улицы в окно увидел. В номере дырка в стене со стороны чулана. А ты истопник. Ты там шляешься день и ночь, печки топишь, дымоходы проверяешь. Это ты дырку в стене провертел? Ну, отвечай, это ты?! – загремел Мамонтов.
