– Нет, – сказал Макар.
– Нет? А, защищаешь ее. Значит, вы где-то тайно… Что же ты, милочка, не жалела его? – Меланья обернулась к Аликс. – Краской его вымазала золотой всего. Голый, золотой… Это нравилось тебе? Отвечай, это тебе нравилось, да?! Что творить с ним можешь все, что захочешь? А он все от тебя стерпит? Да он чуть горячку не схватил от этой чертовой краски! Он бы умер у тебя наутро! Об этом ты, распутница, подумала? Ты об этом подумала, теша свою похоть? Он ко мне пришел, и я его спасла. Он мне жизнью обязан! А ты…
– Макар, я беременна, – сказала Аликс.
Наступила тишина.
Кузьма-конюх, прильнувший за стеной глазом к дырке, аж испариной покрылся-то! Такие у них у всех были лица – у барыни, у Макара.
– Я в тягости, – повторила Аликс. – И это твой ребенок. Он вырастет и получит все, что у меня есть и что я дам тебе, когда выйду за тебя. Когда мы обвенчаемся здесь… в соборе…
– Он пока мой крепостной, – Меланья подошла близко, очень близко к Макару. – Мало ли, что вы там творили тогда… Святки прошли, душенька. И то представление моего театра тоже закончилось. А с ним и все безумства плотские. А ты жалко выглядишь, Аликс. Может, еще на колени упадешь и станешь умолять его? Умолять получить из твоих рук свободу и жениться на тебе? Макар, а ты женишься на ней?
Она протянула руку и притянула Макара к себе, приближая свои яркие жадные губы к его губам.
– Ты на ней женишься? Ну, скажи мне… ответь мне сам… сейчас… – жарко шептала Меланья. – Покинешь меня?
– Нет.
– Тогда возьми ее за шкирку и выкинь вон сейчас же из моей комнаты.
Макар беспомощно оглянулся и потупился.
– Делай, что я приказала, – прошипела Меланья и отпустила его.
Макар шагнул к Аликс. Она уронила свой саквояж с деньгами. Смотрела на него. Он обнял ее и на глазах Меланьи поцеловал в губы.
В комнате повеяло смертью. И даже Кузьма ощутил ее смрадное дыхание в своем чулане.
Макар отпустил Аликс, как Меланья отпустила его. Аликс поднесла руку к губам, словно пытаясь сохранить вкус поцелуя… Макар наклонился и поднял ее саквояж. Подал ей.
– Уходите.
– Макар, ты все, что у меня есть. Я люблю тебя… я бесконечно тебя люблю…
Аликс, забыв обо всем, окончательно потеряв себя, утратив гордость, лепетала это.
– Уходите отсюда, – повторил Макар. – Это все грезы… Это несбыточно, мадемуазель. Это все грезы… они скоро растают как снег.
Аликс прижала к животу саквояж с деньгами. Повернулась и выбежала вон из номера.
Меланья подошла к Макару и с размаха отвесила ему звонкую пощечину. А он поймал ее руку, прижал к той самой щеке – горячей от удара. И поцеловал ее ладонь.
– И что дальше случилось? – спросил Клавдий Мамонтов, ошарашенный услышанным.
– Барыня из номера вышла. Юбки ее прошуршали, шелка… А он… он остался. Повернулся к стене. Не в себе он был, ваше благородие. Как лист трепетал осенний.
Пушкин-младший вызвал солдат и приказал посадить конюха под замок – до выяснения всех обстоятельств.
– Чего-то мы недопоняли во всей этой истории, Саша, – хрипло сказал Клавдий Мамонтов. – Хотя должны были понять, учитывая…
– Давно все к этому шло, – ответил Пушкин-младший. – Что нам горничная говорила, что та актерка Лариса? А мы как глухие и слепые.
– Но это невероятно! – воскликнул Мамонтов. – Этого быть не может!
– Есть много вещей на свете, которых быть не может, а они существуют, – Пушкин-младший что-то сосредоточенно обдумывал. – Нам надо ехать к ней прямо сейчас.
– К Аликс? В имение? По такой погоде?
– Снежная буря утихла. А снег… что мы, снега с тобой не видели?
– Дорогу занесло.
– Сколько-то проедем. Она ведь как-то проехала позавчера! Если надо – пешком пройдем. Здесь недалеко – пять верст.
– По такому снегу это…
– Клавдий, одевайся теплее, – Пушкин-младший забрал с кресла свой сюртук и офицерскую накидку, подбитую мехом. – Я сейчас обо всем распоряжусь.
Глава 27
Сестра самоубийцы
– Вы только посмотрите, что у нас. Что они натворили, – Катю и Мамонтова в холле встретила Меланья. Она зябко куталась в синий кейп и растерянно озиралась по сторонам.
Следы повального обыска сразу бросались в глаза даже здесь, в холле, у входной двери. На открытой веранде вся мебель была в беспорядке. Встроенные шкафы в гардеробной распахнуты, и все вывернуто наружу. В кабинете Псалтырникова на ковре валялись листы бумаги.
– Обыскали дом сверху донизу, как и в прошлый раз, но только хуже. Наверху в спальнях, в гостевых комнатах как Мамай прошел. Из всех ванных косметику забрали, шампуни, из спортзала даже флаконы с массажным маслом! – сообщила Меланья. – Что они ищут? А вы посмотрите, что на кухне творится и в кладовой!
– Вам надо успокоиться, взять себя в руки, – сказал Клавдий Мамонтов. – Нас утром полиция у ворот назад завернула. Но сейчас мы здесь. И нам надо продолжить. Мы бы хотели побеседовать снова с вашей горничной Марией. Выяснить некие вновь открывшиеся обстоятельства.
– Она на кухне плачет, – Меланья указала в сторону кухни.
Клавдий и Катя направились на кухню, а она поднялась по широкой лестнице, покрытой ковром, на второй этаж.
В кухне царил полный разгром – все настежь: шкафы, итальянские комоды из дуба. Горничная-повар Мария Гольцова сидела на табурете у большой кухонной стойки. Лицо ее и правда было мокрым от слез, глаза опухли.
– Как с врагом со мной, – пожаловалась она Кате, едва увидела ее. – Эти, что были, что все здесь шарили – эксперты или кто они там. Полиция. И наши уже косятся. Потому что все, все забрали отсюда!
– Что забрали? – спросила Катя.
– Все мои заготовки, все банки. Соленья… Я сама делала. Савва Стальевич любил домашнее. А я рецепты знаю еще от бабушки классные. Так полиция все забрала, все, что я консервировала летом. Не только соленья, но и грибы, и варенье даже!
– А про меню из ресторана они вас спрашивали?
– Да, настырно так. А я что? Я, что ли, заказывала меню? Это она, Царица Савская… Лариса Ильинична. И с ним они это обсуждали, хотя он не вникал особо.
– А что они конкретно спрашивали о меню?
– Добавляла ли я что-то в то, что привезли из ресторана? Я сказала – нет. С какой стати добавлять? Это же их кухня, их рецепты, готовые уже блюда. Там ресторанный шеф-повар отвечает, а не я. Но я им соврала.
– То есть?
– Сметаны добавила, – всхлипнула Мария. – Когда баклажаны разогревала. И потом еще заправка салата мне показалась резкой из-за бальзамина, и я меда туда налила из бутылочки. Жидкого липового. Они ту бутылочку тоже забрали. Это покупной мед из магазина.
