Макар улыбнулся Кате в зеркале. И они покатили. Помчались как ветер!
Где было ГИБДД? Как их не остановила полиция? Для Кати навсегда это осталось загадкой. Пристегнувшись, она молчала как рыба – бесполезно пищать, когда такие разборки пошли, такой выпендреж, кто круче – Макар или Клавдий.
Клавдий или Макар.
Пару раз… когда уж совсем было швах… ей все же хотелось заорать, чтобы они выкатывались из машины оба к чертовой бабке! И пустили за руль ее.
Но сердце… глупый маленький вещун советовал ей безмолвствовать.
Впереди ждали очень серьезные, возможно, страшные дела.
Катя не хотела сейчас об этом думать.
«Решу все потом, когда вернемся…»
Глава 43
«И он промчался пред полками могущ и радостен…»
9 февраля 1861 г. Почти полночь
Пожарный сарай, затем гостиница-трактир Ионы Крауха
При свете фонарей и факелов Александр Пушкин-младший собрал солдат у Пожарного сарая. Завернувшись в свою старую офицерскую накидку, он выступил вперед, поднял руку и обратился к солдатам – как Цезарь к своим легионам.
Багровые блики огня от факелов плясали на лицах солдат. Клавдий Мамонтов видел – они устали, они обессилены, нескончаемая гонка последних суток подкосила пожарную команду городка. Потные, промокшие, окоченевшие. Некоторые вообще, казалось, еле держались на ногах. Понимал это и Пушкин-младший и поэтому обратился к команде с решительной и горячей речью:
– Солдаты! Соратники! Друзья! Мы прошли с вами весь этот нелегкий путь плечом к плечу. И я этому рад. Я приношу вам свои искренние и глубокие извинения за угрозы, брошенные мною ранее – насчет порки за утайку улик. Извините меня, друзья, я просто не знал, с кем имею дело. Более самоотверженных и добросовестных солдат я еще не встречал на своем пути! Вы выполнили все поручения, и благодаря вам мы значительно продвинулись вперед в этом неслыханном кровавом деле, потрясшем самые основы столпов общественной уездной жизни! Остался последний рывок, последний штурм. Вы храните этот город от огня и дыма на страже порядка и благочиния. Я вижу – среди вас немало ветеранов службы, старых вояк, прошедших бои и баталии. Я горжусь вами и говорю вам – Il nest jamais tard d’etre celui qu’on vent!
– Так точно, ваш высокобродь! – гаркнул усатый ветеран – крайний слева.
– Я еще не перевел, братец. Это крылатое выражение, – Александр Пушкин-младший расправил плечи и глянул на Пожарный сарай, как Помпей на Рим. – Никогда не поздно быть тем, кем хочется. Никогда не поздно быть героем. И я призываю вас – сделайте еще одно героическое усилие! И, быть может, в этом неслыханном деле будет поставлена точка. Эта ночь станет для нас бессонной – да, опять! Но, быть может, и ночью триумфа. Отправляйтесь немедленно на улицы города – не давайте этому городу спать, будите его, будоражьте, тревожьте, стучите в ворота и двери. У нас с вами нет сил обыскать каждый дом, каждый сарай. Но у нас есть возможность произвести как можно больше шума и создать видимость тотального общегородского розыска. Пусть с вашей подачи все в городе знают – мы ищем тайного неизвестного убийцу, который скрывается где-то здесь под покровом мрака. Если вам повезет и вы схватите его во время ночного рейда, то удача на нашей стороне. Я объявляю награду в пятьдесят рублей золотом из собственных средств тому, кто это сделает – на пропой души, братцы, за торжество истины и правосудия!
Солдаты пожарной команды загудели. Апатию и усталость как ветром сдуло.
– Но даже если наш убийца не попадет к вам в руки во время рейда, унывать рано. Я хочу, чтобы вы везде, где будете находиться – в домах, во дворах, на конюшне, даже, как говорится, у попа на именинах – везде ненароком словно невзначай… – Пушкин-младший сделал многозначительную паузу, доводя даже до самых глупых суть своего плана, – говорили бы… болтали словно по секрету – розыски проводятся для опознания неизвестного убийцы свидетелем, который видел его и может легко изобличить. И свидетель этот… друзья, это важный момент, не оплошайте, не перепутайте – скажите всем, кто встретится на вашем пути – свидетель сей на гостиничной конюшне. Это разбойник – конюх, который жаждет получить за поимку убийцы от жандармов награду!
Клавдий Мамонтов про себя хмыкнул – ловушка с приманкой. С Кузьмой-доносчиком. А что еще остается? Да, пожалуй, брат Пушкин прав. Однако рискованно.
– Марш вперед, соратники! – Александр Пушкин-младший, теперь точно Ганнибал на Альпы, указал солдатам на темный, до крыш занесенный снегом городок. – Я целиком полагаюсь на вашу сообразительность, смекалку и бдительность! И пусть нам всем сопутствует удача в эту ночь!
Солдаты как при пожаре разбились на группы, рассредоточились и двинулись в сторону центральной площади. Уже подходя к гостинице, Мамонтов и Пушкин-младший услыхали первые результаты рейда – шум, гам, хлопанье дверей, ворот, кудахтанье куриц в курятниках, гомон поднятых с постелей горожан. Бронницы воспрянули от дремы.
Войдя в номер, Пушкин-младший достал из своего походного сундука ящик с пистолетами, открыл.
– Выбирай любой, Клавдий.
Мамонтов взял кавалерийский офицерский пистолет. Взвесил.
– А это что? Я такого не видел еще, – спросил он, кивая на вторую модель.
– «Кольт», – Пушкин-младший крутанул пистолет в руке. – Всыпали нам жару под Балаклавой и Керчью эти «кольты». Но я теперь предпочитаю только эту марку.
Они вышли на улицу. И Мамонтов по обыкновению глянул в темные небеса. Россыпь звезд. За многие дни небо впервые расчистилось полностью. Снежная буря стихла. И новый день обещал стать ясным.
– Наше место на конюшне, дружище. – Пушкин-младший показал в темноту. – Черт, может, и правда повезет? И у нашего инкогнито нервы сдадут. Явится в ночи обрубать последний конец ниточки. Я думаю – скучно нам уж точно не будет.
Снег скрипел под их сапогами.
На конюшне, куда они тихонько заглянули, царил покой – все стойла заняты, лошади хрустят овсом, но обычной суеты нет, потому что нет и транзитных путешественников-проезжающих.
Конюх Кузьма дрых на куче сена в углу, укрытый попоной. Рядом – пустой штоф, видно, отпраздновал уже в трактире освобождение «из застенков» и в ожидании господ жандармов расслабился.
Мамонтов и Пушкин-младший остались снаружи. Ночь вступала в свои права.
Глава 44
Царица Савская
– Я сам поговорю с ней, с Царицей Савской, – объявил Макар, лихо затормозив у дома своего отца. – Катя, заранее прошу извинить меня за резкость, – с этими словами он выпрыгнул из машины, открыл дверь и подал Кате руку. – Может, увидите меня и с другой стороны. Не только как я пью и на рояле играю.
– Вы многогранная личность, Макар, – Катя смотрела на дом – серый и хмурый, он хранил свою главную тайну.
